– Не удивляйтесь этому, Хранитель. - Голос Арвен прозвучал
подобно музыке. - Вам знакома сила того, что теперь уничтожено. Ныне все, что было
сделано с помощью этой силы, исчезает. Ваш родич долго прожил под его властью.
Теперь он уже очень стар, и ему предстоит только одно путешествие…
– Тогда, - запинаясь, сказал Фродо, - я прошу разрешения
покинуть страну как можно скорее.
– Мы отправимся через неделю, - сказал Арагорн. - Я провожу
тебя до границ Рохана. Через три дня приедет Йомер, он собирается перевезти на
родину прах Теодена, и мы вместе будем сопровождать его. Да, и еще, пока ты не
ушел, - я утвердил решение Фарамира. Твое право свободно посещать любые области
Гондора в любое время остается за тобой. И за твоими друзьями тоже. - Он
помолчал, потом положил руку на плечо Фродо и сказал: - Мне нечем одарить тебя
по достоинству, но что бы ты ни попросил, я все постараюсь сделать. И поедешь
ты с почестями, как пристало великому герою.
Арвен добавила:
– А вот у меня есть для вас кое-что. Вы знаете: я - дочь
Элронда. Когда настанет его час отправляться в Серебристую Гавань, я не буду
сопровождать его. Мой выбор сделан. Я остаюсь с людьми, на радость или горе,
как некогда осталась Лучиэнь. Так вот, я дарю вам мое право отправиться в
Серебристую Гавань вместо меня, конечно, если таково будет ваше желание,
славный Хранитель.
Если вас еще тревожат раны, и память о тяжком бремени давит
на сердце, уходите на Запад. Там излечатся раны, и растает усталость. Возьмите
в память об Эльфините и Вечерней Звезде, с судьбами которых переплелась ваша
судьба. - Она сняла с шеи сияющий звездным светом камень на серебряной цепочке
и протянула хоббиту. - Он поможет вам выдержать воспоминания о страхах и тьме.
Через три дня в Город прибыл Йомер, Правитель Рохана, со
свитой из лучших Всадников. Ему был оказан торжественный прием, и на пиршестве
во Дворце Королей его поразила красота Галадриэль и Арвен. Перед тем, как уйти
в опочивальню, он разыскал Гимли и обратился к нему со словами:
– Позвольте узнать, благородный Гимли, при вас ли ваш топор?
– Нет, благородный вождь, - ответил Гимли, - но за ним
недолго сбегать, если понадобится.
– Судите сами, - сказал Йомер. - Между нами еще лежат
кое-какие поспешные слова, касающиеся Волшебницы из Золотого Леса. Теперь я
видел ее собственными глазами.
– И что же вы скажете? - спросил Гимли.
– Увы! - вздохнул Йомер. - Я не скажу, что она - самая
прекрасная в мире.
– Ну, так я сбегаю за топором, - невозмутимо откликнулся
гном.
– Простите, я еще не кончил, - остановил его Йомер. - Если
бы я встретил Владычицу Лориена в другом окружении, то согласился бы с вами
мгновенно. Но когда рядом с ней прекрасная Арвен, я готов биться со всяким, кто
не признает ее превосходства! Вот теперь я кончил. Ну, что, идти за мечом?
Гимли низко поклонился.
– Не надо мечей. Я прощаю ваши слова, доблестный Йомер. Вам
по душе Вечер, а мое сердце отдано Утру. Жаль только, что Утро уходит и скоро
уйдет навсегда.
И вот настал, наконец, день отъезда. Правители Гондора и
Рохана вместе вынесли останки Теодена из усыпальницы и, положив на золотые
носилки, в молчании пронесли по Городу. У Ворот носилки поставили на колесницу,
окруженную Всадниками. На колеснице, с мечом и щитом павшего Правителя, сидел Мерри.
Оруженосец Теодена провожал своего повелителя в последний путь.
В свите Арагорна были Фродо, Сэм и Гэндальф. Пиппин ехал
вместе с рыцарями Гондора, а Леголас, как всегда, взял с собой на седло Гимли.
С ними отправилась и Королева Арвен, и Келеберн, и
Галадриэль с галадримами, и Элронд с сыновьями; уходили также князья Дол Амрота
и Итилиена, ведя свои дружины.
Ни одного короля Рохана не сопровождал столь почетный
эскорт, как Теодена, сына Тенгеля, возвращавшегося на родину.
Неспешно достигла процессия Анориена, а когда приблизилась к
Лесу Друадан, до слуха донесся гул барабанов, хотя никого живого кругом не было
видно. Тогда Арагорн велел трубачам протрубить в трубы, и герольды возгласили:
– Король Элессар отдает Лес Друадан в вечное владение Лесным
Людям. Отныне никто не властен войти в этот лес без их дозволения!
И тогда барабаны загремели как гром, а потом разом смолкли.
После пятнадцатидневного пути погребальный поезд прибыл в
Эдорас. Их встретили Золотые Палаты, украшенные прекрасными гобеленами, и там
состоялся пир, пышнее которого не помнила столица Рохана. Три дня готовились
рохирримы к погребению Короля. Его положили в склеп вместе с оружием и
множеством других ценных вещей, а над ним насыпали курган, быстро поросший
зеленой травой и белыми звездочками Вечной Памяти. Теперь с восточной стороны
дороги высились восемь курганов.
Всадники из королевского дома на белых конях скакали вокруг
кургана и пели песню о Теодене, сыне Тенгеля. Менестрель Глеовайн сложил ее, и
с тех пор он не складывал больше песен. Даже те, кто не знал языка страны, были
взволнованы медленным торжественным напевом, а рохирримы слушали песню с горящими
глазами, и словно воочию гремели вдалеке на севере копыта, и голос Йорла
разносился над полем битвы при Келебранте; а предание о королях уводило все
дальше, и рог Хельма звучал в горах, и вот пришла Тьма, и восстал король
Теоден, и сквозь Тень поскакал в огонь, и умер в величии, когда утреннее солнце
осветило склоны Миндоллуина.
Без сомнений, без печали, в пламенеющем рассвете
Он скакал навстречу солнцу с песней звонкой на устах;
Мчался, меч не обнажая, с возрожденною надеждой,
И с надеждою ушел он, - чтобы на века остаться
В скорбной песне, гордой славе, долгой памяти людской…
Мерри плакал, стоя у подножия кургана.
– Прощайте, Теоден, - прошептал он, когда песнь кончилась. -
Вы были для меня отцом, хоть и недолго. Прощайте!
Когда церемония завершилась, и стих женский плач, и Теоден,
наконец, обрел покой, люди собрались в Золотом Дворце на тризну. Теоден дожил
до старости и погиб, стяжав славу, равную ратной славе великих предков. И
когда, по обычаю Рохана, настало время выпить в память королей, вперед
выступила Йовин, золотая, как солнце, и белая, как снег, и протянула Йомеру
наполненную чашу.
