Маслютика усадили в огромное кресло у камина, Гэндальф сел
напротив, а хоббиты расположились кто где. Они проговорили много раз по
полчаса. Многое из того, о чем рассказали путешественники, повергло Маслютика в
полное остолбенение, никак не укладывалось в его бедной голове. Он только
вскрикивал, охал, ахал да всплескивал руками.
– Да не говорите, господин Сумникс! Или Норохолм? Я совсем
запутался. Да не говорите, Мастер Гэндальф! Ну уж никогда! Кто бы мог подумать!
И это в наши-то времена!
Но он и сам порассказал немало. По его словам получалось,
что и все-то идет кое-как, а уж дела - из рук вон плохо.
– Из чужих мало кто теперь мимо Брыля ходит, - жаловался он.
- А что до своих, так все больше по домам сидят запершись. Началось все с этих
приблудных, которые в прошлом году по Зеленопутью пришли, если помните; а потом
их столько понабежало! Некоторые - просто бедолаги, а большинство - дрянные
людишки. Они тебе и украсть, и обмануть - запросто! Тут у нас даже потасовка
была, и некоторых убили, до смерти убили! Можете в такое поверить?
– Можем, - сказал Гэндальф. - Сколько убили-то?
– Троих и двоих, - сказал Маслютик, имея в виду большой
народ и малый. - Бедного Мэта Верескуна, и Роли Дичка, и маленького Тома
Шиповника из-за Холма, и еще Вилли Скруча, да одного Норохолма из Дворищ. Все
славные ребята. А Гарри Каприфоль, привратник, значит, с Биллом Хвощом к
пришлым переметнулись, да вместе с ними и ушли. Я так думаю, они их и впустили,
это когда стычка была, стало быть. Мы-то их выставили. А драка потом случилась,
после первого снегопада. Ну, они и подались разбойничать. Прячутся в Чагром
Бору и дальше к северу, в глуши. Как будто старые дурные времена вернулись. На
дорогах неспокойно, никто далеко не ездит, и запирают рано. Караульных
приходится держать по всей ограде, а по ночам к воротам еще и дозоры ставить.
– Чудно! - покрутил головой Пиппин. - Ехали мы не торопясь,
дозоров не выставляли, однако никто нас не тронул. Мы-то думали, все тревоги
уже позади.
– Да нет, так-то не получается, - посетовал Маслютик. - А
что вас не тронули - это понятно. С теми, у которых мечи, да шлемы, да щиты
всякие, они не связываются. Я сам-то опешил, когда вас увидел.
Тут только хоббиты начали понимать, что само их возвращение
никого особенно не удивляет. Другое дело - оружие и одежда. Они успели
привыкнуть ко всему этому и думать не думали о том, как выглядят в Шире
кольчуги, поблескивающие из-под плащей, шлемы и щиты с яркими гербами Гондора и
Рохана. Пожалуй, и Гэндальф на своем дивном коне, весь в белом, с длинным
Гламдрингом на боку мог поразить воображение брыльчан.
Маг рассмеялся.
– Ну-ну, - сказал он, - коли они пятерых испугались, можно
на них наплевать. Мы видали врагов пострашнее. Ладно, пока мы здесь, они вас, надеюсь,
в покое оставят.
– Эх, надолго ли? - вздохнул Маслютик. - Что скрывать?
Задержись вы у нас подольше, только рады будем. Мы ведь к такому не привыкли, а
Скитальцы все запропастились куда-то. Наверное, зря мы их не ценили до сих пор.
Так ведь не понимали! Что с нас возьмешь? Разбойники эти еще не самое худшее.
Прошлой вот зимой волки выли вокруг ограды. А в лесах всякие… - Маслютик
пошевелил пальцами в воздухе. - В общем, жуткие твари, аж кровь стынет, как
подумаешь. Очень беспокойно было, вы мне поверьте.
– Верим, верим, - кивнул Гэндальф. - Почти во всех землях
беспокойно было в те дни, очень беспокойно. Но радуйся, Суслень! Тебя эти
великие тревоги только краем задели, и я рад, что не глубже. Придут еще лучшие
времена, да такие, что ты и представить себе не можешь. Скитальцы вернулись. Мы
с ними ехали. А самое главное - теперь снова Король есть, Суслень! Он скоро и
вашими бедами займется. Снова откроется Зеленопутье, его гонцы полетят на
север, на дорогах людно станет, и тварей твоих злых из Пустоземья прогонит. Да
и Пустоземья-то самого не останется. В глуши люди поселятся, поля зазеленеют.
Маслютик покачал головой.
– Оно, конечно, десяток приличных зажиточных путников нам не
повредит. А вот всякого сброда и головорезов не надо. И не хотим мы чужаков ни
в Брыле, ни около. Только бы нас в покое оставили. Если сюда опять толпа
привалит на жительство - чего хорошего? Разорят только все…
– Вас оставят в покое, Маслютик, - пообещал Гэндальф. -
Между Изеном и Седонной места хватит. Селиться станут прежде всего на
побережьях, а оттуда до Брыля не вдруг дойдешь. Многие ведь живут и к северу,
миль за сто отсюда, у дальнего конца Зеленопутья: на Северных Увалах, возле
озера Дрема, мешают они тебе?
– Да кто же в этих проклятых местах жить может? - не поверил
Маслютик. - Да туда никто кроме разбойников не пойдет.
– Следопыты пойдут, - улыбнулся Гэндальф. - Это проклятое
место зовется, между прочим, Форност Эрайн, Северин Королевский. И Король
как-нибудь заглянет туда, вот уж тогда будут у тебя гости так гости!
– Звучит заманчиво, - почесал в затылке Маслютик. - Делу на
пользу пойдет, само собой. Ну, все ж таки оставит ваш Король Брыль-то в покое
или нет?
– Оставит, - успокоил его Гэндальф. - Брыль он знает и
любит.
– Это откуда же? - Маслютик был явно озадачен. - Он же
сидит, поди, на большом троне в огромном замке за сотни миль отсюда… И вино
пьет, небось, не из моих кружек. Что ему до «Пони» с нашим простецким пивом?
Нет, пиво-то у меня неплохое, прямо скажем, хорошее пиво… с прошлой осени, - с
запинкой добавил он, быстро взглянув на Гэндальфа. - Вот с тех самых пор, как
заговорил ты мне его. Только и радости-то посреди печалей всяких.
– Точно! Он всегда здешнее пиво хвалил, - вспомнил Сэм.
– Кто хвалил? - не понял Маслютик.
– Да Колоброд, кто ж еще! Ну, вождь Следопытов. До тебя что,
не дошло еще?
Когда, наконец, дошло, Маслютик так растерялся, что его
стало жалко.
– Колоброд! - Он с трудом перевел дух. - Это он то - с
короной да с золотым кубком? Куда ж это мы катимся?
– К лучшим временам, любезный, к самым наилучшим, для Брыля,
по крайней мере, - заверил его Гэндальф.
– Ну ладно, будем надеяться, - решил согласиться Маслютик. -
Может, и впрямь получше будет… Я вот такой приятной беседы уж и не упомню.
Нынче хоть спать с легким сердцем лягу. Тут еще всякой всячины полно, но до
завтра подождет вполне. Я - спать, да и вы, поди, тоже. Эй, Ноб! - позвал он,
подходя к двери. - Ноб, увалень! Так! - хлопнул он вдруг себя по лбу. - Что-то
мне все это напоминает!
– Надеюсь, не еще одно забытое письмо? - осведомился Мерри.
