Первое время и Фродо, и Сэм жили у Недоселков. Лесничьи дела
часто уводили Сэма из дому, и случалось, надолго. Он был как раз в одной из
своих поездок, когда в начале марта Фродо неожиданно заболел. Тринадцатого
числа старик Недоселок нашел его лежащим поперек кровати в забытьи. В руке
Фродо сжимал белый камень, который всегда носил на шее. Губы его шевелились.
Старый Том нагнулся и едва расслышал чудные слова: «Оно ушло, ушло навсегда.
Без него так темно и пусто…» Но приступ скоро прошел, и когда двадцать пятого
вернулся Сэм, Фродо был в полном порядке и ничего ему не сказал. Тут как раз
закончились работы в Засумках, Мерри с Пиппином разыскали в Кривражках старую
мебель, и скоро усадьба выглядела не хуже, чем раньше.
Фродо как-то раз спросил Сэма:
– Ну, Сэм, когда переезжать будем?
Сэм неожиданно смутился и ничего не ответил.
– Если не хочешь, подождем пока, - сказал Фродо. - Я,
правда, думал, что в Засумках тебе будет лучше… И старик твой рядом, и вдова
Встряскин за ним присматривала бы…
– Оно, конечно, так, сударь, - пробормотал Сэм и покраснел.
– Так в чем же дело? - недоумевал Фродо.
– Да вот, сударь, Рози… Рози Недоселок… Похоже, ей,
бедняжке, не очень-то по нраву был наш отъезд тогда. Ну, я, как собрался,
ничего говорить не стал, и она не сказала. А потом я не говорил, потому что
работы невпроворот навалилось. А теперь я сказал, а она и говорит: «Мы и так
целый год потеряли! Чего еще ждать-то?» «Ничего себе, думаю, потеряли!», но
вообще-то она права. Так что я уж и не знаю, прямо хоть пополам рвись… - Он
совсем смешался и замолчал.
– Ну, вот, теперь до меня дошло, - облегченно вздохнул
Фродо. - Тебе и со мной расставаться не хочется, и жениться пора. Милый ты мой,
но ведь это же так просто! Женись поскорее, и переезжайте ко мне всей семьей!
Какая бы она у тебя ни была, в Засумках места не занимать!
Так оно и сталось. Сэм и Рози поженились весной 1420 года
(свадьба их запомнилась надолго_ и поселились в Засумках. Сэм был счастлив, а
Фродо и того счастливее. Ибо не было во всей стране хоббита, за которым
ухаживали бы так внимательно, как за ним. Теперь время его текло размеренно и
спокойно; он много писал и перечитывал свои записи. Летом, на Вольной Ярмарке,
он сложил с себя полномочия мэра, и теперь доброму старому Вилли Белоногу
предстояло еще семь лет возглавлять все празднества.
Мерри и Пиппин поселились в Кривражках. Между Сумкиной
Горкой и Заскочьем много было хождений туда-сюда. Оба молодых хоббита стали
теперь самыми известными гражданами. Жили они широко, открыто. Песни, рассказы
о своих походах, красивые невиданные наряды - все это влекло к ним многих.
Любо-дорого было посмотреть, как они несутся во весь опор по тракту, и красивые
плащи развеваются за спиной. И характер у них остался такой, как был: ровный да
мягкий, совсем не заносчивый, разве что еще веселей стали.
Фродо с Сэмом, напротив, жили тихо. А уж длинные серые плащи
с драгоценными застежками надевались у них только по большим праздникам. Но
камень со звездным блеском Фродо носил постоянно.
Одним словом, все шло хорошо, и обещало стать еще лучше. Сэм
был всем доволен.
Не нравилось ему только, что Фродо как-то все больше выпадал
из жизни Шира, и никаких особых почестей не имел, да видно, и не стремился к
ним. Немногие ведь знали об их походе, да и те не всё; так что все восторги,
все уважение достались, в основном, Мерри и Пиппину и, кстати, ему, Сэму, хоть
он и вовсе этого не желал.
Но вот осенью их коснулась тень прежних забот.
Как-то вечером Сэм нашел Фродо в странном состоянии. Хозяин
был бледен, как мел, а глаза невидяще смотрели куда-то вдаль.
– Что с вами, сударь? - обеспокоился Сэм.
– Я ранен, - неожиданно ответил Фродо, - ранен глубоко, и
никогда не оправлюсь от этой раны.
Сэм не на шутку разволновался, но уже на следующий день
Фродо выглядел по-прежнему, и судя по всему, был вполне здоров. Тогда Сэму
пришло в голову взглянуть на календарь. Было 6 октября. Ровно два года назад на
Заветери Король-Призрак ранил его хозяина.
Шло время. В марте Фродо заболел снова. Ему потребовалось
собрать всю свою волю, чтобы не привлекать внимания. У Сэма были другие заботы.
Двадцать пятого марта у них с Рози родилась дочка. Сэм зашел к Фродо. Он
выглядел глубоко озабоченным.
– Ума не приложу, сударь, что делать. Мы-то ждали мальчика,
и решили, что назовем его в вашу честь - Фродо, а тут дочка… Такая хорошенькая
девочка, лучше и не бывает, в ней от Рози больше даже, чем от меня. Так что
делать-то?
– А чем тебе плох старинный обычай? - спросил Фродо. -
Выбери цветочное имя, ну, хоть бы - Роза. Так в Шире половину девочек зовут.
Что Может быть лучше?
– Оно, конечно, сударь, - протянул Сэм. - Да я в наших
странствиях много красивых имен встречал, только они слишком велики на каждый
день, для всяких домашних забот и хлопот, значит. Вот и старик мой говорит?
«Назови покороче, чтоб потом сокращать не пришлось». А если цветочное, так надо
же цветок подобрать. Она же красивая у меня, а будет еще краше.
Фродо чуть помедлил.
– Пусть зовется Эланор. Помнишь, в Лориене мы видели такой
солнечный цветок?
– Ага. Вот это самое мне и нужно было, - просиял Сэм. - Так
тому и быть, значит.
Наступала уже осень. Маленькой Эланор исполнилось уже
полгодика, когда однажды Фродо позвал Сэма в свою рабочую комнату.
– Слушай, Сэм, в четверг день рождения Бильбо, - сказал он.
- Сто тридцать один год! Надо бы нам навестить его. Я хочу, чтобы мы съездили
вместе. Рози, верно, расстроится, но ты пообещай, что скоро вернешься. Передай
ей, что это моя большая просьба.
– Эх, сударь, я и сам бы с превеликой радостью съездил в
Дольн, и старого Бильбо мне тоже повидать охота, но вот… - Сэм замялся. - Нет,
правда, сударь, мне хочется поехать с вами… но и остаться здесь мне хочется
больше всего на свете!
– Бедняга Сэм, - улыбнулся Фродо. - Тебе еще предстоит
помучиться с этим. Ну, не беда. Все пройдет со временем. Тебе еще суждено стать
твердым - таким ты и станешь.
