– Безработица кругом, – гнул свою линию
Антон. – Люди в деревнях на подножный корм перешли. Но ботинки и одежду на
грядке не вырастишь, на них деньги нужны. Беда разве, если человек рыбу
поймает? Она ничья! С какой стати осетр государственный? Его правительство
растило? Норовят у простого народа все поотнимать! Скоро реку себе
заграбастают! Нам даже купаться запретят!
Издалека послышался тихий короткий свист, Антон занервничал
еще больше:
– Виола, вы же хороший человек. Никто не предполагал,
что теплоход в Козловск загонят. Меня ждали в Карякине. Поймите: икра чужая, я
всего-то курьер. Пропадет партия – как расплатиться? Поставят на счетчик,
отнимут избу, а у меня дети! Не верите? После завтрака могу фотки показать:
Леночка и Танечка, им по пять лет, близнецы. Жена не работает, на огороде
возится, цветы выращивает на продажу. Хотите банку икры? Выбирайте любую,
только не губите!
Вид у Антона был самый разнесчастный, а я внезапно
сообразила, что за сверток упал с палубы в воду. Официант избавлялся от осетра
– эта рыба может достигать гигантских размеров. Узнав о карантине, курьер
браконьеров позвонил своему сообщнику, и к месту временной приписки теплохода
прибыла лодка, чтобы забрать тушу осетра и икру.
Антон стал совать мне в руки банку:
– Вот эта суперская! Икринки одна к одной!
Я пошла к двери.
– Вы куда? – почти с ужасом спросил официант.
– Спать, – ответила я, хватая на ходу бутылку с
минералкой. – Я никого не видела, ничего не слышала, сюда не заходила.
Икру не ем, она мне не нравится.
Наверное, вы осуждаете меня, оставившую преступника заниматься
противозаконной деятельностью. Но мне предстояло найти убийцу Лизы и Ирины,
поимка торговца икрой не была задачей первостепенной важности. И потом, я сама
пользуюсь услугами Валечки из Астрахани, а значит, не имею права упрекать
Антона. Это так же глупо, как, объявив себя борцом за права животных, не есть
мяса, не надевать шуб, но носить кожаные ботинки и пить молоко. Молочко – оно
для теленка, а не для радетеля за права коровы.
К завтраку я вышла невыспавшейся, села за стол,
поздоровалась с присутствующими и моментально стала объектом заботы Антона.
Официант налил мне кофе из отдельного маленького кофейничка
и положил на тарелку горячую булочку.
– Омлет не берите, – шепнул он. – Сосиски
пятой свежести, творожок на столе дрянь, сейчас другой приволоку.
Я кивнула, Антон умчался и принес пиалу свежайшего домашнего
сыра.
Юра подергал носом и сказал:
– Слушай, а он в тебя влюбился: угостил натуральной
арабикой, а не растворимой бурдой.
– Чушь, – отмахнулась я. – Антон просто
услужливый.
Шумаков сдвинул брови в одну линию:
– Откуда ты его имя знаешь?
Я растерялась, но тут мне на помощь пришел Василий Олегович,
громогласно возвестивший:
– У нас экскурсия!
– Куда? – поинтересовался Никита Редька.
– В Козловск! – потер руки Самойлов.
– Никогда не понимала любви к развалинам, –
презрительно наморщила нос Алина. – Какой смысл любоваться на то, что
рассыпалось за тысячу лет до твоего рождения?
– Козловск опустел в девяностых, – напомнил Юра,
на мое счастье забывший об Антоне.
– Тем более, – фыркнула Алина.
Василий Олегович постучал по чашке ножом.
– Слушайте сюда. Я всегда повторяю: любая неприятность
случается нам во благо. Приведу пример. Катюша в последнем классе школы сломала
ногу, попала в больницу, лежала в коридоре. Правда, плохо? Но в один день туда
пришел я навещать приятеля, которому тоже не хватило койки в палате, увидел
Катю, влюбился в нее, в итоге мы сыграли свадьбу. А не получи она тогда травму?
Неприятность подарила ей мужа.
– Разбушевавшийся оптимизм ведет к идиотизму. –
Алина выступила в своей манере.
– Погоди, – остановил ее Самойлов, – дай до
конца сказать.
– Разве тебя перебьешь? – вздохнула
Бортникова. – До сих пор это никому не удалось.
Василий Олегович не обиделся, а продолжил свою речь:
– Когда я готовил эту поездку, то поставил перед
организаторами отдыха задачу: обеспечьте моим друзьям, которые впервые решились
на совместный семейный отдых, самую крутую программу, путешествие, которое
запомнится на всю жизнь. И тут… – Самойлов сделал эффектную паузу: – Тут…
– Да говори уже, – вновь вмешалась диетолог.
– Я узнал потрясающую вещь! В Козловске существовала
лаборатория, которая занималась созданием лекарства от старости, – объявил
Василий Олегович. – Город трудился на оборону, посторонних туда не
пускали. Но, кроме военных цехов, была еще и маленькая структура совсем другой
направленности, она и работала над созданием эликсира молодости.
– Глупости, – вздохнула Бортникова.
– Не скажи, – возразил ей Зарецкий. –
Руководителями нашего государства всегда были люди в возрасте. Достигнув пика
карьеры, они хотели подольше пожить на этом свете, поэтому охотно поддерживали
геронтологов. Во времена Николая Второго особым расположением царя пользовался
один медик, забыл его фамилию. Врач производил какие-то вытяжки из органов
обезьян и уверял, что его инъекции сделают человека бессмертным. И ему верили!
В советское время тоже пытались решить проблему продления жизни.
– Если человек вскарабкался на вершину, то вполне
вероятно, что он просто хороший интриган-стратег, а не светоч ума, – не
стала молчать диетолог. – Процент кретинов среди властей имущих такой же,
как среди простого народа. На одну деревню приходится семь дураков, ну и в
парламенте тот же расклад!
– Да дай ты мне договорить! – начал закипать
Василий. – В Козловске придумали лекарство. Говорят, прежде чем предложить
«омолодитель» руководителям государства, его дали добровольцам, простым людям,
в основном жителям Козловска. И пошли чудеса! У одних выросли новые зубы, у
других кудри, третьи постройнели. Все получили свежий цвет лица, исцелились от
болезней, забыли про остеохондроз, близорукость-дальнозоркость, давление и
прочее.
Никита похлопал себя по животу:
– Мне такая штука подошла бы, лишний вес в наличии.
– А я зубки хочу, – улыбнулась Аня, –
сахарные, белые, без кариеса.
– Идиотизм! – стояла на своем Алина.
