— Почему бы вам не спросить об этом у Бенстеда? — возразил Корбетт. — Вы не имеете никакого права задерживать меня. Ни английский, ни шотландский двор не обрадуется, узнав, что французские посланники задерживают людей по собственной прихоти!
Де Краон пожал плечами и в комическом протесте поднял ладони.
— Но, месье Корбетт, разве мы вас задерживаем? Мы всего лишь пригласили вас сюда, и вы приняли наше приглашение. Вы вольны прийти и уйти по вашему желанию. Однако, — продолжал он примирительно, — раз уж вы оказались здесь, я знаю, ваше чрезмерное любопытство не позволит вам так просто покинуть нас.
Он откинулся назад, сложив на коленях свои коричневые, в перстнях, руки, и поглядел на Корбетта, как умудренный старший брат или заботливый дядюшка. Корбетт отодвинул от себя кружку.
— Нет, это вы скажите мне, месье де Краон, почему вы здесь и почему хотите говорить со мной?
— Мы здесь, — мирно начал де Краон, — чтобы представлять интересы нашего государя и установить более близкие отношения между королем Филиппом IV и шотландским престолом. И в тот момент, когда мы достигали значительных успехов, случилась эта внезапная и злосчастная смерть короля, к каковой вы выказываете немалый интерес.
— Да, это меня действительно интересует, — ответил Корбетт коротко. — Я слуга своего господина и нахожусь здесь по поручению английского двора, каковой, как и двор Филиппа IV, заинтересован в любых сведениях, какие мы можем сообщить.
Де Краон медленно с недоверием покачал головой.
— Все это, — возразил он, — вполне по силам Бенстеду, так почему же вы здесь? — Он предостерегающе покачал пальцем, предваряя возможные возражения со стороны Корбетта. — Я полагаю, что на самом деле вас интересует не падение Александра III с утеса. Есть иные тайные причины. Уж не союз ли с Брюсами и Коминами? Или, может быть, вы тут, чтобы осуществить тайные притязания короля Эдуарда на шотландский престол?
Корбетт взирал на де Краона в крайнем удивлении. Он вдруг осознал, что француз действительно считает, что он, Корбетт, находится здесь с тайным и деликатным заданием действовать в пользу Эдуарда, что его интерес к смерти Александра III — простая завеса, трюк, скрывающий истинную цель. Смехотворность этого предположения заставила его улыбнуться, а затем, запрокинув голову, он разразился хохотом. Де Краон подался вперед, его лицо вспыхнуло от гнева, и Корбетт отпрянул, решив, что сейчас де Краон ударит его.
— Вот уж не думал, что мы вам кажемся столь забавными!
Корбетт взял себя в руки.
— Забавными? Ничуть, — сурово ответил он. — И то, что случилось этой ночью, мне тоже не кажется ни забавным, ни приемлемым!
Француз молча пожал плечами и отвел глаза.
— Больше того, — добавил Корбетт, — вы, кажется, ответили на свои же вопросы. Разве вы, месье де Краон, прибыли сюда не для того, чтобы заключить тайный союз и воспользоваться тем, что королевство осталось без короля?
— Что вы имеете в виду? — вскинулся де Краон.
— Я имею в виду, — проговорил Корбетт в полной ярости, — что два десятилетия Александр III правил этой страной с весьма малой, а точнее, без всякой помощи со стороны Франции. Теперь он умер, не оставив прямого наследника. Почему бы не сделать так, чтобы влияние Франции вновь возросло?
— А как насчет вашего государя? — Де Краон почти кричал. — Вы знаете, что Брюс — его друг!
— А что вы имеете в виду? — с невинным видом осведомился Корбетт.
— Я имею в виду, что Брюс, как и Эдуард, ходил в крестовый поход, что Брюс оказывал Эдуарду всяческую помощь в его внутренней войне против ныне покойного Симона де Монфора. Он сражался при Льюисе и в других битвах на стороне Эдуарда. Брюс притязает на шотландский престол. Неужели теперь Эдуард станет возражать против того, чтобы его старинный друг и товарищ по оружию захватил шотландскую корону?
Корбетт вскочил, с грохотом отбросив табурет. Он чувствовал у себя за спиной спутников де Краона, напряженных, выжидающих, готовых действовать.
— А почему бы и нет? — язвительно спросил он. — Почему бы вам не задать все эти вопросы Бенстеду? Я уверен, его ответы вас вполне удовлетворят.
С этими словами Корбетт круто повернулся, вышел из харчевни и двинулся по проулку обратно. Он шел, затаив дыхание, прислушиваясь, не идут ли за ним французы, и только благополучно добравшись до конца проулка, вздохнул с облегчением и вновь направил свои стопы к аббатству Святого Креста.
Наконец, Корбетт выбрался из города и оказался в той части его окрестностей, где стояло аббатство. Дождь усилился. Корбетт, поплотней запахнувши плащ, шел уже по лесной дороге, но все еще был настороже, остерегаясь, не идут ли по его пятам де Краон или его люди. По сторонам возвышались деревья, темные и спокойные, слышен был только шелест веток и тихий, дробный стук дождя по листьям. Вдруг раздался какой-то новый звук. Корбетт подумал было, что это треснула ветка, но тут же его память будто озарило: он не раз слышал этот звук, воюя в Уэльсе, — и, не раздумывая, он бросился на землю. Звук повторился, сопровождаемый свистом и стуком стрелы, выпущенной из арбалета, которая, пролетев над ним, вонзилась в соседнее дерево. Корбетт не стал ждать. Он знал, что арбалетчику требуется время, чтобы зарядить новую стрелу и прицелиться, поэтому он вскочил и помчался со всех ног среди деревьев, и бежал так, почти задыхаясь, пока не наткнулся на грязную мощеную дорогу, ведущую к главным воротам аббатства. И здесь он совершил ошибку — обернулся, и тут же, споткнувшись, упал на колено, вновь вскочил, всхлипывая от страха, добежал по скользким камням до ворот и во всю мочь застучал в них дверным молотком. В воротах отворилась калитка, и он, шатаясь, ввалился в нее — почти упал в объятия удивленного брата послушника. Едва совладав с собой, Корбетт наспех что-то наврал монаху и поспешил к жилищу приора. В покоях никого не было, и тогда чиновник отправился прямо в свою келейку, рухнул на койку и погрузился в глубокий сон без сновидений.
VIII
Уже во второй раз за этот день Корбетт проснулся оттого, что кто-то тряс его и настойчиво звал по имени. Он открыл глаза и встрепенулся, узнав бледное встревоженное лицо, внимательные зеленые глаза и взъерошенные волосы своего слуги Ранульфа, с которым он расстался в лазарете аббатства Тайнмут. Корбетт встряхнулся, чтобы проснуться.
— Ранульф! Когда ты приехал?
— Да уже не меньше часу, как я тут, — ответил Ранульф, — вместе с лошадью и вьючным мулом. Я ведь не забыл, что вы приказали: найдешь, мол, меня в аббатстве Святого Креста. С самого утра плутал, пока добирался сюда из замка. — Он осмотрел Корбетта с ног до головы. — Где вы были? Вы весь в грязи!
— Долгая история, — коротко ответил Корбетт. — Потом расскажу. А пока отыщи приора и сообщи ему, что я вернулся, да распорядись, чтобы мне принесли сюда горячей воды.
Ранульф тут же удалился. Его господин, думал он, странен, замкнут, осторожен, даже таинствен, как всегда, и, как всегда, только и делает, что моется. Интересно, думал он, какая нелегкая понесла Корбетта на север; он, Ранульф, пытался выяснить это всю дорогу до Тайнмута, но Корбетт отмалчивался, и Ранульфу это не нравилось. Конечно, он обязан Корбетту жизнью, ведь он спас его от петли в Тайберне, а все равно Корбетт для него — сплошная тайна: и работает он без устали, и для отдохновения разве что поиграет на флейте, почитает какой-нибудь манускрипт или посидит спокойно за кубком вина, размышляя о жизни. Ранульф на чем свет стоит клял этот отъезд из Лондона, в котором ему пришлось оставить молодую жену некоего лондонского торговца тканями. От воспоминаний штаны становились тесными, и Ранульф бормотал грязные ругательства: со всеми этими ее кружевами, поклонами и надменным видом она была ни дать ни взять изящная леди, но между простыней — совсем другая, мягкая и умоляющая. И как же она вертелась и корчилась под ним! Ранульф тяжко вздохнул: она — далеко, а он — тут, в этом ветхом монастыре, при своем таинственном господине.
