— Ты с ними познакомился, — сказал Джонатан. — Ты разговаривал с ними. Я ведь уже говорил тебе, я хочу знать о них все, пусть даже тебе это кажется сущими пустяками.
— Но это же грубейшее предательство доверия. — Голос Александра дрожал.
— Доверия? — повторил Джонатан. — Чем же кто-то из них заслужил твое доверие, Александр? Говорю же тебе, ни единый человек в этой компании не свободен от подозрений, ни единый.
— Что такое? — Голос Александра все еще дрожал от страха. — В чем ты их обвиняешь?
— Сначала ответь на мои вопросы. Потом я скажу тебе.
Александр медленно подозрительно присел на краешек кресла. Джонатан остался стоять.
— Ты познакомился с Гаем де Монпелье?
— Да, сегодня вечером. Очень кратко.
— В прошлый раз ты упомянул, что он бывает нездоров. Что с ним?
Александр вздрогнул и сказал тихим голосом:
— По-моему, у него какая-то мозговая болезнь. Недуг поражает его внезапно; но может и пройти столь же быстро.
— Значит, он не прикован к дому? Не калека?
— Нет. Порой даже нельзя догадаться, что он болен.
— Он принимает какие-нибудь лекарства от этой болезни?
— Да. Доктор ему прописал.
— Какое именно? Что-то одурманивающее?
— Опий, кажется… но я не уверен.
— Гай де Монпелье иногда принимает слишком большие дозы? Они влияют на его рассудок?
— Иногда, — ответил Александр нерешительно, — он как будто бредит.
Глаза Джонатана прожгли его насквозь.
— Он когда-нибудь говорит о звезде, которую ищет, как о женщине?
Александр был потрясен. Селена. Из всего, что уже сказал его брат, самым зловещим оказалось то, что Джонатан знает. «Иногда я думаю о ней как о женщине с ее коварством и обманами…»
— Порой да, — ответил он. Его голос снова дрожал.
Джонатан принялся расхаживать по тесной комнате, заложив руки за спину. Внезапно он обернулся.
— С кем еще ты там познакомился?
Когда же это мучение кончится, думал Александр.
— У них есть друг, прежде он был священником.
— Этот священник. Норленд. Ты мне говорил. Кто еще?
— Еще Карлайн. Уильям Карлайн.
— Тоже англичанин? Как давно он с ними? — Задавая этот вопрос, он все еще мерил комнату шагами.
— По-моему, почти год…
Джонатан остановился.
— Год? Расскажи мне про него.
Александр потер наморщенный лоб.
— Он ухаживает за их телескопами, особенно линзами. Видишь ли, их необходимо оберегать и убирать с величайшей бережностью после каждого использования. Он очень осведомлен во всем подобном…
— Значит, он слуга?
— В некотором смысле, — устало ответил Александр. — Кроме того, он любовник мадам де Монпелье.
— И он англичанин? Ты слышал, как он говорил?
— Этого никто не слышал.
— Как так?
— Джонатан, он немой. Год назад его плетьми прогнали с флота за кражу. Строгость наказания ввергла его в немоту. Он поступил к Монпелье в прошлом июле…
— Ты совершенно уверен, что в июле?
— Да. Так они мне сказали. Ротье пытался его вылечить, но тщетно.
В последовавшей тишине смрад пивоварен просочился в комнату с темными панелями с новым злорадством. Джонатан закрыл глаза, он вновь выглядел безмерно измученным.
— Ну а слуги? — сказал он наконец.
Александр в отчаянии развел руками.
— Конечно, они там есть. Но я ничего о них не знаю. Да и каким образом мог бы я…
— Подумай, Александр! Если Гай де Монпелье захочет уйти из дома, если он захочет отправиться в город, отправится ли он один или кто-то будет его сопровождать?
Сердце Александра сжала тревога.
— Ральф, — сказал он. — Я совсем забыл. Ральф, их кучер.
Джонатан шагнул к нему и остановился.
— Ральф. Ральф Уоллес. Как он выглядит?
— Дюжий и очень тихий. Со страшным шрамом на одной щеке.
А Джонатан тер кулаком о кулак, бормоча:
— Значит, не наемный кучер, а слуга Монпелье. Каким же дураком я был! — Он резко обернулся к Александру. — Скажи, что еще тебе известно о Ральфе?
Александр заколебался, что было ошибкой, так как Джонатан мгновенно устремился к нему, как охотник к добыче.
— Скажи! — повторил он, и Александр, увидев холодную решимость в его глазах, вздрогнул и попятился.
— Мне сказали, — заикался он, — что когда-то, много лет назад, Ральф попытался убить свою жену. Он был совсем как помешанный, жена издевалась над ним, как могла, и вообще она не умерла…
Джонатан спросил негромко, напряженно:
— Как он пытался ее убить?
— Принялся душить…
Джонатан наклонил голову, словно в безмолвном подтверждении. Александр ждал, охваченный теперь настоящим страхом. Он сказал, когда был уже не в силах терпеть молчание:
— Ты обещал, Джонатан. Ты сказал, что, если я отвечу на твои вопросы, ты объяснишь, в чем, собственно, дело.
Александру было показалось, что Джонатан его не услышал и даже вообще не слушал. Затем Джонатан поднял голову, и выражение его усталых голубых глаз говорило о неизбывном отчаянии.
— Я разыскиваю убийцу, — сказал он.
Александр ахнул.
— Убийцу Элли, — продолжал Джонатан, и голос его становился все напряженнее, — убийцу еще и других девушек здесь, в Лондоне.
— Но при чем тут Монпелье?
— Последняя жертва уцелела, Александр. И рассказала мне, что человек, заманивший ее туда, где на нее напали, говорил о звездах и про кого-то по имени Селена.
Александр мотнул головой.
— Нет…
— Быть может, это был Гай… или кто-то, служащий ему, — добавил Джонатан наконец, видимо, заметив состояние брата. — Кем бы он ни был, убийцу необходимо отыскать, Александр. У него есть протекция, но его необходимо остановить, прежде чем он снова убьет…
Он умолк, так как дверь открылась, и вошел Дэниэль, весь дрожащий. Мальчик посмотрел сначала на Джонатана, потом на Александра и прошептал:
— Я услышал, что люди кричат.
Джонатан отступил в сторону. Александр быстро подошел к мальчику и втянул его в комнату.
— Все хорошо, Дэниэль. Бояться не надо.
Джонатан прошел к открытой двери.
— Александр, — сказал он, — обещай, что узнаешь побольше об этих людях. Ты должен снова туда отправиться завтра вечером.
