Он пытался не слушать, унестись мыслями далеко-далеко. Он вспоминал лучезарность Магеллановых Облаков и как ночь за ночью он наблюдал их, делая примерные замеры при помощи своей простой подзорной трубы, записывая свои наблюдения почти слепо, лишь бы оберечь рассудок на протяжении омерзительных мучений штилевого плавания по южным океанам, когда по палубам ползали слизистые твари, а фосфоресцирующие ночи нашептывали о зле, какого он не думал увидеть наяву, пока не произошло вот это.
Они бросили Дэниэля всего в синяках, почти без сознания. Погоготали над его измученным полунагим телом и швырнули его Александру. Нежная кожа мальчика была измазана их потом и грязью.
Александр заботливо прикрыл наготу Дэниэля и вымыл ему лицо водой из насоса на выгоне. Потом он сидел на ступеньке обугленного остова своего дома, держа Дэниэля в объятиях, утешая его тихими бессмысленными словами, а звезды свершали круговорот над их головами, а лунный полумесяц поднимался все выше над шпилем церкви Святого Иоанна. Он прикидывал, не насильники ли Дэниэля сначала подожгли его дом. Он ведь замечал косые взгляды, которые последнее время бросали на него соседи. Ощущал нарастающую недружелюбность тех, что прежде были добры к нему.
Теперь у него не было дома. Воющей Ханне позволили переночевать на соломе в каталажке караульни рядом с дочерью, но она, как и Александр, не спала. Он знал это, потому что ее причитания всю ночь напролет доносились до него сквозь зарешеченное оконце и поднимались к звездам, укоряя их.
Перед зарей взошла Венера впятеро более яркая, чем Сириус, но для того лишь, чтобы померкнуть с восходом Солнца, медленно поднимавшегося над пустырями на востоке от столицы. В жестком свете раннего земного утра к дому тихо подъехала карета с Ральфом на козлах.
— Мне велено отвезти вас к ним, — сказал Ральф. — Вы готовы?
— Да, — негромко ответил Александр, — я готов.
День был на исходе. Джонатан разносил еще одну партию колониальных отчетов по разным ведомствам Уайтхолла, но мысли его были далеки от бумаг, которые он доставлял, и мест, куда он их доставлял, поскольку менее часа назад он получил записку от тощего осведомителя Стимпсона: «У меня есть новости. Зайду к вам в шесть».
Прошло два дня с тех пор, как Стимпсон рассказал ему то, что сумел узнать про бывшего священника Норленда; два дня, в течение которых Джонатан вынуждал себя набраться терпения, так как Стимпсон имел доступ в места, теперь для него закрытые; Норленд, думал он, Норленд, расстриженный поп, развратитель… Конечно же, бывший священнослужитель не может быть убийцей, но кто еще остается? Джонатан, вспоминая странные слова, сказанные Розе напавшим на нее, попытался узнать о Вильяме Блейке побольше и выяснил, что поэт не терпел официальные религии и ненавидел священнослужителей. Не такое ли чувство испытывает опозоренный бывший священник? Джонатан отыскал произведение, про которое говорил ему Морроу, и нашел еще одну строку, которую не смог забыть:
«Тюрьмы построены из камней Закона; бордели из кирпичей религии».
И пока он ждал Стимпсона, его напряжение перешло почти в тошноту.
Было уже почти четыре. Он медленно шел назад в сторону Министерства финансов. Все пакеты он разнес, а до встречи оставалось еще два часа, и тут его окликнули по имени. Он обернулся и увидел Абрахема Лакита, небрежно, с руками, засунутыми в карманы, подпирающего стену. Джонатан не видел его уже почти три недели.
Лакит чуть приподнял над лицом широкополую шляпу, огляделся по сторонам и зашагал к Джонатану.
— Я только что узнал, — сказал он. — Вчера вечером в Кларкенуэлле случился пожар. Небольшой, но вроде бы поблизости от места, где живет ваш брат.
Джонатан похолодел.
— Откуда ты знаешь?
Лакит пожал плечами.
— В Кларкенуэлле ведется слежка. Я про такие случаи слышу.
Конечно, слышит и недавно сообщал о них Джонатану.
Машинально Джонатан сунул руку в карман за монетой, но не взял ее и сказал медленно:
— Тебе не требуется сообщать мне про это. Ты больше на меня не работаешь.
Лакит кивнул и лукаво ухмыльнулся.
— Да, мне говорили.
Джонатан отдал ему монету.
— Спасибо, — сказал он. — Я сейчас же отправлюсь туда.
Когда Джонатан увидел, что дом его брата сгорел дотла, и вдохнул запах едкой гари, его оледенило предчувствие чего-то ужасного. «Мне следовало побывать у него, как только я вернулся из Портсмута, — безмолвно упрекнул он себя. — До того, как отвлекся из-за этого попа. Мне следовало предостеречь его…»
Но против чего? Против кого?
Внезапно он увидел, что к нему бредет растрепанная грязная старуха, тяжело шаркая подошвами. Узнав полоумную старую каргу, которая жила в комнатах под Александром, он невольно попятился, но она уже вцепилась грязными пальцами ему в рукав.
— И ниспал огонь Господень, — бормотала она дрожащим голосом, — и пожрал все сожжение: и дрова, и камни, и прах. — Она крепче стиснула его руку, и ее беззубый рот продолжал бормотать. — Это была кара, знаешь ли. Кара!
Джонатан ощущал себя в ловушке. И с облегчением заметил, что дочь старухи последовала за ней и уже отдирает скрюченные пальцы своей матери от его рукава.
— Прошу прощения, сэр, — сказала она ему. Сальные, зашпиленные на затылке волосы соскользнули на впалые щеки, под ее глазами были черные полукружия. — Моя мать в расстройстве. Это был наш дом.
— Я знаю, — сказал Джонатан, — и крайне сожалею. Вам не известно, спасся ли Александр Уилмот? Он мой брат.
Ханна снова подскочила к нему.
— Я его видела. Вчера ночью.
— Моего брата Александра?
— Он пришел с пылающей головней, — сказала она низким уверенным голосом, — дабы возжечь жертву Господу и покарать содомитов, обитающих в месте сем, служителей Ваала…
Дочь Ханны поспешно сказала Джонатану:
— Моя мать думает, будто видела, как кто-то прошлой ночью поджигал дом. Ей почудилось. Она не знает, что говорит.
Но Джонатан нагнулся, ловя слова старухи.
— Ханна! — сказал он. — Скажи мне еще раз, ты кого-то видела?
Она поглядела на него поблескивающими глазами-бусинами.
— Это был слуга Господа. Ангел. Юный, с лицом спокойным и волосами длинными и светлыми. Он сделал то, что велено было сделать. «Возьмите пророков Вааловых, чтобы ни один из них не укрылся…»
Джонатан отступил назад. Молодой. Спокойный. Длинные светлые волосы. Тот человек, которого он видел с Кроуфордом?
Он неуверенно напомнил себе, что слишком поспешно делает выводы, слушая бредни сумасшедшей старухи. Даже собственная дочь ей не верит. Так с какой стати должен он? Такие старые деревянные дома горят часто. Неосторожность со свечкой или масляной лампой? А то попросту из печки выпрыгнет раскаленный уголек…
