И, развернувшись, исчез вместе со своим отрядом.
Итак, менее чем за минуту пленники оказались на свободе. В растерянности они стояли и слушали шум начавшейся неподалеку битвы: треск мушкетных выстрелов, грохот пушек.
— Пошли, — нарушил молчание Гастон, — и постараемся, чтобы нас не заметили испанцы. А для начала хорошо бы отыскать наших коней; возможно, они ждут нас на том же месте, где мы их оставили.
— Подождите! — вступил в разговор Гофреди. — Испанцы, — и он указал на лежавшие вокруг изрубленные тела, — приехали на лошадях и наверняка оставили их где-то неподалеку. Давай те возьмем их коней, так будет быстрее.
Действительно, они без труда отыскали коней испанцев, привязанных в соседнем лесочке. Луи уже выбрал себе скакуна, когда Гофреди остановил его:
— Мы не можем уехать просто так…
Луи и Гастон в недоумении взглянули на него.
— Там, внизу, идет бой, значит, нам нужно вооружиться. Если на нас нападут, как мы станем защищаться? У нас всего две шпаги, одна из которых сломана, один пистолет и один мушкет. Прежде чем уехать, давайте заберем кирасы, шлемы и как можно больше оружия. Здесь на всех хватит с избытком.
Его устами вещала сама мудрость. Сев на коней, они вернулись к мельнице и принялись осматривать трупы. Обшаривать окровавленных мертвецов занятие не из приятных, зато через полчаса наши друзья были полностью экипированы: стальные нагрудные латы, застегнутые на плечах кожаными ремешками, на головах железные каски-морионы.
Луи, никогда не носивший шпаги, выбрал себе оружие с великолепной резной гардой. Собственно, это была не шпага, а скорее чудовищных размеров резак мясника. Таким оружием удобно обороняться в ближнем бою, объяснил ему Гофреди. Еще они постарались собрать как можно больше пистолетов — столько, сколько вместили их седельные сумки. Опытный воин, Гофреди предпочитал оружие с кремневым, а не с колесцовым замком; не удостоились его внимания и мушкеты с серпентинным механизмом.
Спустившись на болотистую равнину, они поехали, ориентируясь на шум битвы. По дороге Гофреди обратился к Луи:
— Позвольте, сударь, напомнить вам, что вы не солдат. Если придется сражаться, избегайте рукопашной. Сражение — это резня, мясорубка, где дозволены любые удары: топором, ножом, копьем. Если вы станете пользоваться вашей шпагой как дворянин, вас немедленно разрубят на куски. Поэтому делайте, как я, и стреляйте как можно чаще: цельтесь в упор, а я буду заряжать ваши пистолеты. Потом настанет моя очередь. Всегда имейте под рукой заряженный пистолет — если вдруг придется столкнуться с врагом нос к носу. Я буду держаться рядом с вами.
Фронсак ощутил страх. Господи, как он поведет себя, если придется драться?
Тем временем Гассион и Энгиен отбросили Альбукерке и начали рубить испанскую кавалерию Мело на правом фланге. Часы показывали немногим больше пяти утра.
Но вернемся назад по времени: до наступления четырех часов Лаферте со своими людьми занял позиции на левом фланге и, обнаружив разрыв в линии Изенбурга, устремился в него и попал в западню.
Изенбург слыл прекрасным тактиком, а Лаферте — глупцом. Левое крыло французов окружили, раздавили, смяли и уничтожили, а Лаферте был ранен и попал в плен.
К половине пятого Изенбург, окрыленный успехом, пошел в наступление на главные французские силы и за несколько минут разгромил их.
В пять утра беспорядочное бегство французов продолжилось. Главные части французской армии пали духом и, преследуемые Изенбургом и истребляемые ужасными терциями, двигавшимися медленно, но уверенно, в беспорядке отступили.
Практически не встречая отпора, вражеские отряды прошли через французские позиции и захватили артиллерию. Теперь у испанцев было тридцать пушек, и все они стреляли по французам, производя в их рядах огромные опустошения.
Казалось, разгром был полный. На тыловых позициях Сиро пытался воспрепятствовать разгрому, но безуспешно. Бремя близилось к шести утра.
В эту минуту произошло два несравнимых по значению события.
Встало солнце, а вместе с солнцем опустился туман. Энгиен, одержавший победу на правом фланге, увидел сквозь дым от выстрелов поле боя и понял, что его левый фланг разбит полностью. Что делать? Вернуться назад? Такой маневр вряд ли выполним. И он решил обрушиться на терции, но не спереди, а, наоборот, сзади, откуда испанские пехотинцы его никак не ожидали.
И именно в этот момент Луи, Гастон и Гофреди выехали на равнину, где размещался французский лагерь. Но так как войска отступили, лагерь превратился в поле боя!
Окруженные солдатами противника, друзья принялись обороняться, как могли. К счастью, им на помощь пришла рота французских гвардейцев.
Там, где они вступили в бой, испанцев было пока мало, здесь сражались отряды Сиро, а в качестве главной оборонительной силы выступал Пьемонтский полк, не желавший сдавать позиции. Но французские солдаты постепенно отступали: почти все офицеры были убиты, и солдаты не понимали, что делать. В любую минуту могло начаться поголовное бегство. Наши друзья заметили впереди Сиро, тщетно пытавшегося увлечь за собой людей.
— Вперед! За короля! Энгиен побеждает! За мной! — изо всех сил кричал он.
Солдаты пребывали в нерешительности: они сомневались в успехе, а те, кто видел, как их товарищи пали под ударами терций и саблями кавалерии Изенбурга, и вовсе разуверились в победе.
Мгновенно оценив ситуацию, Гастон без колебаний поскакал вперед и, догнав Сиро, поднял вверх шпагу и закричал:
— Вперед! Мы побеждаем! Рассвет ведет нас к победе! А там пограбим всласть! С нами Сиро!
И помчался вперед, увлекая за собой небольшой отряд любителей наживы.
Обменявшись взглядами, Фронсак и Гофреди без слов поняли друг друга и с обоюдного согласия также пустились вперед. С громкими криками, призывая всех к победе, сулившей богатую добычу, они увлекли за собой нерешительных. Солдаты простодушно подумали, что к ним на помощь пришли свежие силы.
Отступление удалось предотвратить.
Оставшиеся в живых офицеры приободрились, нашли нужные слова для своих людей и вновь бросились в бой.
Тем временем Энгиен прорвался сквозь терции и искрошил в куски арьергард вражеской армии, оказавшейся из-за неожиданного возвращения Сиро зажатой в клещи.
Но как, спросите вы, Энгиен сумел прорваться сквозь терции? А очень просто — благодаря своей маневренности.
Теоретически испанские «ежи» могли обороняться с четырех сторон, но из-за длинных копий, стеснявших движения, они отличались крайней неповоротливостью. Офицеры заранее планировали маневр, а потом только корректировали его. А сейчас времени для маневра не оставалось, и Энгиен сумел быстро рассечь грозные монолитные ряды. Он возвращался вновь и вновь, кроша уже нестройные, растерявшиеся терции, пока не уничтожил их полностью.
