— Мсье граф, — сказал поэт, поклонившись и сняв шляпу.
— Венсан! Как приятно увидеть тебя здесь! Ты-то мне и нужен!
Гастон и Луи также приблизились. Узнал графа Гастон, а не Фронсак, который никогда с ним не встречался. Комиссар шепнул:
— Это мсье д'Аво, суперинтендант финансов.
Д'Аво! Мюнстерский переговорщик! Он уже побывал здесь накануне, в то же время, что шифровальщик Россиньоля, подумал Луи. И вернулся сегодня? Неужели это простое совпадение?
Кланяясь графу, он украдкой изучал его. Д'Аво был чрезвычайно элегантен. Из-под широкого плаща с галунами и бахромой выглядывал замшевый камзол, расшитый золотой нитью. Рубашка с многочисленными цветными бантами виднелась в разрезах на рукавах. Светло-коричневые штаны были из шелка, а большие сапоги с отворотами — из русской кожи.
Свита министра — друзья или клиентура — рассеялась по различным столикам.
— Мсье граф, — сказал Вуатюр, — могу ли я представить вам двоих из числа моих лучших друзей?
— Конечно, Венсан! Твои друзья — теперь и мои друзья!
Министр обратился к Луи и Гастону:
— Я знаком с Венсаном целую вечность! Мы вместе учились в коллеже Бонкур. Это благодаря мне он добился столь редких милостей от мадам де Сенто.
Граф д'Аво засмеялся.
Он производил впечатление человека поверхностного, тщеславного прожигателя жизни. Каким образом ему удалось стать таким известным дипломатом? — спросил себя Луи.
— Мсье маркиз де Вивон и мсье де Тийи, — сказал Вуатюр, представляя своих друзей.
— Вивон? Вы родственник мадам де Рамбуйе?
— Я женат на ее племяннице Жюли, мсье граф.
На мгновение лицо д'Аво окаменело, затем он посмотрел на Луи с возросшим интересом, и на губах его заиграла приветливая улыбка.
— Неужели вы мсье Фронсак?
— Так и есть, мсье граф.
Дипломат бросил на него пронизывающий взгляд. Улыбка его стала еще более любезной.
— Я хотел познакомиться с вами, мсье. Мне много рассказывал о вас граф де Бриен, а также монсеньор Мазарини. Оба высоко вас ценят.
— Надеюсь и в дальнейшем не разочаровать их, мсье граф.
— Мсье д'Аво! Какое удовольствие и какая честь! — раздался внезапно звонкий голос.
Граф обернулся; Луи с Гастоном безмолвно созерцали великолепную женщину, вошедшую в зал. Очень молодая — ей не исполнилось еще и двадцати лет, — она поражала своими роскошными светлыми кудрями и совершенно невероятной красотой. За ее скромницей
[44]
едва виднелась плутовка, хотя многие дамы бесстыдно демонстрировали даже скрытницу. Впрочем, пышные округлые груди отнюдь не таились под корсажем со слишком глубоким вырезом.
Гастон оцепенел при виде этих прелестей.
— Мадемуазель, — проворковал д'Аво, собираясь поцеловать ручку красавицы, — вы еще ослепительнее, чем всегда! Я вновь говорил о вас с королевой, не далее как вчера.
— С королевой? — робко улыбнулась молодая женщина. — Слишком много мне чести, я этого не заслуживаю. Не компрометируйте себя. Вы же знаете, насколько королева предубеждена против меня.
[45]
— Пустяки, мадемуазель! Я сумею убедить ее, чтобы она разрешила вам вновь появиться при дворе!
Франсуаза де Шемро ответила лишь печальной улыбкой, опьянившей Гастона своей скромностью, а затем спросила:
— Могу ли я предложить вам прохладительные напитки, мсье граф, и вашим друзьям тоже?
— Почему бы нет? — ответил д'Аво, взглядом вопрошая Фронсака.
— Предлагаю пройти в салон на верхнем этаже, — улыбнулась она.
— Мадемуазель, вы взяли в плен мое сердце, — с поклоном ответил граф.
Они вышли следом за ней. Д'Аво шел рядом с Прекрасной Блудницей, нашептывая ей по пути нежные слова, которые Луи с Гастоном не могли слышать. Вуатюр с озабоченным видом замыкал шествие.
На площадку выходило несколько дверей, и мадемуазель де Шемро, открыв правую, провела их в большую комнату, украшенную картинами на библейские сюжеты и венецианскими зеркалами с канделябрами. Паркет устилали турецкие и персидские ковры. Из мебели в гостиной были круглые столики на одной ножке, резные или инкрустированные, на которых стояли масляные лампы и корзинки с фруктами.
У камина, где полыхал большой огонь, были расставлены стулья с прямыми спинками и табуреты. Две служанки и верный
[46]
ожидали распоряжений своей хозяйки.
— Устраивайтесь, господа, перед резиденцией Вулкана,
[47]
— сказала та, знаком приказав им подать стулья и табуреты.
Лакей и служанки тут же придвинули сиденья гостям. Д'Аво получил право на самый удобный стул, тогда как мадемуазель де Шемро выбрала простой табурет.
— Мне сказали, что вы вернулись из Мюнстера, мсье граф, — заметила она. — Должно быть, это было утомительное путешествие…
Жестом она велела служанкам подать вино.
— Вестфалия хуже варварской страны, мадемуазель. Но я мог бы там быть счастлив, если бы не разлука с вами…
— Умоляю вас, мсье, вы мне льстите, я этого не заслуживаю. Расскажите же нам…
Д'Аво взял протянутый служанкой бокал легкого вина.
— Начать с того, что это ужасное путешествие длится от двух до трех недель. После границы одни только сожженные и разоренные деревни. Нужно пересечь разлившийся Мёз, затем дикие арденнские леса, где полно волков, медведей и кабанов. Дорог больше нет, мостов нет, еды нет. Только разбойники и руины постоялых дворов. Путешественники, если их не сопровождает эскорт, попадают в полную власть грабителей, останавливаться можно лишь в городах, где приходится вступать в мучительные переговоры, чтобы получить кров над головой и пропитание. Разумеется, за полновесные пистоли и дукаты!
— А Мюнстер? — спросил Луи. — Что собой представляет город?
— Этот город следовало бы назвать Мюнстером Варварским, мсье, как я уже вам сказал. Улицы там чудовищно грязные, повсюду бродят свиньи да крысы, которые пожирают все, даже детей. Что до жителей, то это настоящие дикари. Мужчины похожи на зверей, а женщины просто отвратительны и воняет от них невыносимо!
— Мне сказали, что конференция начнется в декабре. Вы собираетесь туда вернуться? — задал еще один вопрос Луи с любезной улыбкой, в то время как Прекрасная Блудница поднесла к лицу надушенный платок.
