Луи опустил глаза, желая скрыть смущение.
— Ваше безмолвие означает согласие. Вместе с тем я ценю вашу сдержанность. Итак, после всех этих приключений вы вернулись к себе, в свое поместье. Впрочем, мне рассказали, что вы отказались от должности офицера на службе монсеньора. И вот вчера я вижу вас в Париже, у Прекрасной Блудницы, вместе с вашим другом-полицейским. Мне кажется, я уже говорил вам, что я не глупец, мсье Фронсак, поэтому позволю себе высказать догадку, что у вас новое задание. Буду откровенен. Я знаю, что у меня есть враги в ближайшем окружении королевы. Вы ведете расследование, связанное со мной? Это интрига направлена против меня? Или даже против нашей семьи?
Луи не знал, что ответить. Д'Аво обо всем догадался, хотя ни в чем не был уверен. Что сказать ему? Уж конечно, правду говорить нельзя. Он не знал, кто заказал кражу депеш, хотя это не мог быть граф д'Аво, поскольку он обладал всеми кодами, позволявшими расшифровать направленные ему послания.
— Вы совершенно правы, мсье граф, — сказал он, наконец. — Кардинал Мазарини действительно поручил мне провести тайное расследование. Большего я вам сказать не могу. Расследование касается нашей дипломатии, а также конференции в Мюнстере. Но оно не затрагивает ни вас, ни вашу семью.
Произнося последние слова, Луи повернулся к председателю де Мему и уловил его явное облегчение.
— В шифровальной службе происходят утечки, — холодно заявил д'Аво. — Вы полагаете, что я мог не знать этого, в моем-то положении? Значит, вы расследуете это скверное дело.
Бесполезно отрицать, подумал Луи. В конце концов, так будет проще.
— Вы совершенно правы, мсье граф. Ваша догадка верна, — вздохнул Луи и развел руками, признавая свое поражение.
Он счел совершенно бесполезным просить графа хранить тайну. Этот человек был дипломатом и хранил в тайне все, что знал, — с того самого момента, как поступил на службу.
Д'Аво с улыбкой встал:
— Благодарю вас, мсье Фронсак. Я предоставлю вам любую помощь, которая будет необходима. Ни о чем больше не буду спрашивать, но окажете ли вы мне любезность и раскроете ли мне истину, когда исполните свое поручение?
Луи на мгновение заколебался, потом энергично кивнул:
— Я это сделаю, мсье граф. Обещаю вам.
Он тоже встал, но председатель так и не двинулся с места. Луи поклонился, а затем д'Аво проводил его до дверей.
Они поклонились друг другу, и Луи вышел.
Вуатюра на лестничной площадке уже не было.
Фронсак стал спускаться, решив непременно отыскать Гастона.
Кольбер исчез, равно как и Ле Телье, зато он увидел Анну Корнюэль с мужем Гийомом Корнюэлем, военным казначеем. Спутницей ее была поразительно красивая девушка, которую Луи уже встречал в Голубой комнате. Внешне обе женщины отличались друг от друга разительно. Анна Корнюэль приближалась к сорока годам. Это была миниатюрная блондинка, тонкая, почти плоская, — она хвасталась, что у нее вообще нет груди! — угловатая, ярко накрашенная, с искрящимся, колким и лукавым взглядом. Спутница же ее, Мари де Рабютен-Шанталь, очаровательная восемнадцатилетняя брюнетка, привлекала внимание каждого нежным личиком, а еще более — пышными формами, которые подчеркивал кружевной корсаж с глубоким декольте.
Луи счел своим долгом подойти и поклониться дамам.
Анна Корнюэль, казалось, была очень рада встрече и сделала попытку удержать Луи. Он немного встревожился, поскольку любовников этой дамы уже давно перестали считать, а он чувствовал, что она жаждет затащить его в постель.
Мари де Рабютен-Шанталь представила ему своего будущего мужа, маркиза Анри де Севинье: молодой человек взирал на Фронсака с нескрываемым высокомерием.
Конечно, тогда Луи не подозревал, что пройдет несколько лет и Мари де Рабютен-Шанталь, ставшая маркизой де Севинье, попросит его расследовать смерть мужа.
— Мы обитаем по соседству с мсье д'Аво, — со смехом пояснила мадам де Корнюэль, взяв его под руку.
Она жила на улице Фран-Буржуа, а Мари де Рабютен-Шанталь — на Королевской площади.
— А вы-то разве не заметили здесь вашего прославленного соседа? — фыркнув, добавила Анна.
Луи обвел взглядом комнату, но никого из знакомых не увидел.
— Вон тот молодой человек, окруженный поклонницами, вы разве его не знаете?
Он отрицательно покачал головой.
— А ведь это ваш сосед: Генрих Лотарингский, герцог де Гиз.
Луи задержал взор на улыбающейся, дерзкой и самовлюбленной физиономии бывшего архиепископа Реймского. Длинные каштановые волосы, завитые железными щипцами; одет по последней моде, а кружевной воротник усыпан бриллиантами.
Должно быть, Генрих де Гиз заметил, что на него смотрят, и их взгляды скрестились. Фронсак прочел в глазах герцога странную смесь простодушия и самодовольства.
— Мадам, мсье казначей, мсье барон, прошу меня извинить, — сказал Луи, осторожно высвободив локоть из-под руки мадам де Корнюэль. — Я должен найти одного из моих друзей, у меня к нему важное дело.
Поклонившись, он удалился в смежную комнату, где находились Лион, Сервьен, Ле Телье и Бриен.
Гастона не было и здесь. Луи начинал тревожиться.
Луиза Муайон по-прежнему находилась в обществе министра, Абеля Сервьена и Юга де Лиона. Она увидела его, и ему показалось, что в ее взгляде мелькнуло понимание.
Луи вернулся в вестибюль, где встретил своего крестного, Филиппа Бутье, который беседовал с только что появившимся канцлером Сегье.
— Гастон де Тийи? — переспросил Бутье, после того как Луи поклонился им обоим. — Я его видел, он здесь уже довольно давно. И был вместе с мадемуазель де Шемро. Они прошли туда.
Он кивнул в направлении комнат, в которые Фронсак еще не заходил. Успокоившись, Луи извинился и устремился в салон, показанный крестным.
Тут народу было не очень много, и он быстро обошел все группы гостей, но друга своего не обнаружил. Зато увидел Антуана Россиньоля, который вел оживленную беседу с незнакомым прелатом, говорившим с сильным итальянским акцентом. Россиньоль его не заметил, и Луи прошел в соседнюю комнату. Здесь почти никого не было. Но имелась винтовая лестница, ведущая как на верхний, так и на первый этажи. Точно такая же находилась на другом конце дворца.
Однако эта комната не была последней, далее следовал еще один салон, пятый по счету, со слегка наклонным полом. Несомненно, это была комната в прилегающем доме, о которой рассказывал муж Луизы Муайон.
Луи вошел в нее. Гастона он вновь не увидел, но обнаружил маленького смуглого человечка с приплюснутым носом и темными, слегка взбитыми волосами. Он грел руки у большой голландской печки, выложенной фаянсовыми изразцами. Фронсак с удовольствием подошел к тому, кого в Клермонском коллеже прозвали Дон Морико: это был его прежний однокашник, Поль де Гонди, новый коадъютор Парижа.
