Потом прижал руку к шее, нащупал цепочку, и,
кажется, немного успокоился.
— Я не вампир, — сказал я.
— Кто вы? — пацан кричал.
Хорошо, что в обыденном мире этот
пронзительный крик услышать невозможно.
— Антон. Работник Ночного Дозора.
У него расширились глаза, резко, как от боли.
— Моя работа заключается в том, чтобы охранять
людей от вампиров и прочей нечисти.
— Не правда…
— Почему?
Он пожал плечами.
Хорошо.
Пытается оценивать свои действия,
аргументировать мнение. Значит, не совсем лишился разума от страха.
— Как тебя зовут? — повторил я.
Можно было надавить на мальчика, снять страх.
Но — это было бы вмешательством, и причем запрещенным.
— Егор…
— Хорошее имя. А меня зовут Антон. Понимаешь?
Я Антон Сергеевич Городецкий. Работник Ночного Дозора. Вчера я убил вампира,
который пытался напасть на тебя.
— Одного?
Прекрасно. Завязывается разговор.
— Да. Вампирша ушла. Сейчас ее ищут. Не бойся,
я здесь, чтобы охранять… чтобы уничтожить вампиршу.
— Почему вокруг так серо? — вдруг спросил
мальчик.
Молодец. Нет, какой молодец.
— Я объясню. Только давай договоримся, что я
тебе не враг. Хорошо?
— Посмотрим.
Он цеплялся за свою нелепую цепочку, словно
она могла от чего-то спасти. Мальчик, мальчик, если бы все было так просто в
этом мире.
Не спасает ни серебро, ни осина, ни святой
крест. Жизнь против смерти, любовь против ненависти… и сила против силы, потому
что сила не имеет моральных категорий. Все очень просто. Я это понял за
каких-то два-три года.
— Егор, — я медленно пошел к нему. — Выслушай,
что я скажу…
— Стойте!
Командовал он так резко, будто у него было в
руках оружие.
Я вздохнул, остановился.
— Хорошо. Слушай тогда. Кроме обычного,
человеческого мира, который доступен глазу, есть еще теневой, сумеречный мир.
Он думал. Несмотря на страх, а боялся он дико
— меня обдавало волнами удушливого ужаса — мальчишка пытался понять. Бывают
люди, которых страх парализует. А бывают те, кому он только придает силы.
Я бы очень хотел надеяться, что и я из вторых.
— Параллельный мир?
Ну вот. Пошла в ход фантастика. Пускай, что уж
тут, в именах нет ничего, кроме звука.
— Да. И в этот мир могут попасть лишь те, кто
обладает сверхъестественными способностями.
— Вампиры?
— Не только. Еще оборотни, ведьмы, черные
маги… белые маги, целители, пророки.
— Это все есть?
Он был мокрый как мышь. Волосы слиплись,
футболка прилипла к телу, по щекам ползли бисеринки пота. И все же мальчик не
отрывал от меня взгляда, и готовился дать отпор. Словно это ему по силам.
— Да, Егор. Иногда среди людей появляются те,
кто умеет входить в сумеречный мир. Они становятся на сторону добра или зла,
света или тьмы. Они — Иные. Так мы называем друг друга — Иные.
— Вы — Иной?
— Да. И ты тоже.
— Почему?
— Ты в сумеречном мире, малыш. Погляди вокруг,
вслушайся. Краски стерлись. Звуки умерли. Секундная стрелка на часах еле
ползет. Ты вошел в сумеречный мир… ты захотел увидеть опасность, и перешел
грань между мирами. Здесь медленнее идет время, здесь все иное. Это мир Иных.
— Я не верю, — Егор быстро обернулся, снова
посмотрел на меня. — А почему Грейсик здесь?
— Кот? — Я улыбнулся. — У животных свои
законы, Егор. Коты живут во всех пространствах сразу, для них нет никакой
разницы.
— Не верю, — у него дрожал голос. — Это все
сон, я знаю! Когда свет меркнет… Я сплю. У меня такое было.
— Тебе снилось, что ты включаешь свет, а
лампочка не загорается? — я знал ответ, и уж тем более, прочел его в глазах
мальчишки. — Или загорается, но слабо-слабо, как свечка? И ты идешь, а вокруг
колышется тьма, и протягиваешь руку — не можешь различить пальцев?
Он молчал.
— Это бывает со всеми нами, Егор. Каждому
Иному снятся такие сны. Это сумеречный мир вползает в нас, зовет, напоминает о
себе. Ты — Иной. Пусть еще маленький, но Иной. И только от тебя зависит…
Я не сразу понял, что у него закрыты глаза, а
голова клонится набок.
— Идиот, — прошипела с плеча Ольга. — Он
первый раз самостоятельно вошел в сумрак! У него нет на это сил! Вытаскивай
его, быстро, или он останется тут навсегда!
Сумеречная кома — болезнь новичков. Я почти
забыл о ней, мне не приходилось работать с молодыми Иными.
— Егор! — я подскочил к нему, встряхнул,
подхватил за подмышки. Он был легкий, совсем легкий, в сумеречном мире меняется
не только ход времени. — Очнись!
Он не реагировал. Мальчик и так сотворил то,
на что другим требуются месяцы тренировок — сам вошел в сумрак. А сумеречный
мир обожает пить силы.
— Тащи! — Ольга взяла командование на себя. —
Тащи его, живо! Он не очнется сам!
И это было труднее всего. Я проходил курсы
неотложной помощи, но вытаскивать из сумрака по настоящему мне еще никого не
приходилось.
— Егор, приди в себя! — я похлопал его по
щекам. Вначале слабо, потом перешел на полновесные оплеухи. — Ну же, парень! Ты
уходишь в сумеречный мир! Очнись!
Он становился все легче и легче, истаивал у
меня в руках.
Сумрак пил его жизнь, вытягивал последние
силенки.
Сумрак менял его тело, превращал в своего
обитателя. Что же я натворил!
— Закрывайся! — голос Ольги был холодным,
отрезвляющим. — Закрывайся вместе с ним… дозорный!
Обычно я создавал сферу больше минуты.
Сейчас справился секунд за пять.
Вспышка боли — будто в голове взорвался
крошечный заряд.
