Я запрокинул голову когда сфера отрицания
вышла из моего тела и окутало меня радужным мыльным пузырем. Пузырь рос,
надувался, неохотно вбирая в себя и меня, и мальчишку.
— Все, теперь держи. Я ничем не могу тебе
помочь, Антон. Держи сферу!
Ольга была не права. Она помогала уже одними
советами. Наверное, я и сам сообразил бы создать сферу, но мог потерять еще
несколько драгоценных секунд.
Вокруг стало светлеть. Сумрак все еще пил наши
силы, у меня — с трудом, у мальчишки — вволю, но теперь в его распоряжении было
лишь несколько кубических метров пространства.
Здесь нет обычных физических законов, но есть
их аналоги. Сейчас в сфере создавалось равновесие между нашими живыми телами и
сумраком.
Либо сумрак растворится, и выпустит добычу, либо
мальчишка превратится в обитателя сумеречного мира. Насовсем. Такое бывает с
магами, выложившимися до конца, по неосторожности или по необходимости. Такое
бывает с новичками, не умеющими толком защищаться от сумрака, и отдающими ему
больше, чем следует.
Я посмотрел на Егора — его лицо серело на
глазах.
Он уходил в бесконечные просторы теневого
мира.
Перехватив мальчишку на правую руку, я левой
вынул из кармана перочинный нож. Зубами открыл лезвие.
— Это опасно, — предупредила Ольга.
Я не ответил. Просто полоснул себя по
запястью.
Сумрак зашипел как раскаленная сковорода,
когда брызнула кровь.
У меня помутилось в глазах. Дело было не в
потере крови, вместе с ней уходила сама жизнь. Я нарушил свою собственную
защиту от сумрака.
Зато он получил такую порцию энергии, которую
был не в состоянии проглотить.
Мир посветлел, моя тень прыгнула на пол, и я
переступил через нее. Радужная пленка сферы отрицания лопнула, выпуская нас в
обыденный мир.
Глава 5
Кровь тоненькой струйкой брызгала на палас.
Мальчик болтался у меня на руках, еще без сознания, но лицо уже начинало
розоветь.
Кот вопил из другой комнаты, будто его резали.
Я опустил Егора на диван. Сел рядом. Попросил:
— Ольга, бинт…
Сова сорвалась с моего плеча, белым росчерком
унеслась на кухню. Видимо, по пути она вошла в сумрак, потому что вернулась уже
через пару секунд, с бинтом в клюве.
Егор открыл глаза как раз в тот миг, когда я
взял у совы бинт и принялся перевязывать свою руку. Спросил:
— Это кто?
— Сова. Не видишь разве?
— Что со мной было? — спросил он. Голос почти
не дрожал.
— Ты потерял сознание.
— Почему? — его взгляд испуганно пробежал по
следам крови на полу и на моей одежде. Егора я ухитрился не испачкать.
— Кровь моя, — объяснил я. — Порезался
случайно. Егор, в сумрак надо входить осторожно. Это чужая среда, даже для нас,
Иных. Находясь в сумеречном мире мы должны постоянно тратить силы, подпитывать
его живой энергией. Понемножку. А если не контролировать процесс — сумрак
высосет из тебя все живое. Ничего не поделаешь, это плата.
— Я заплатил больше, чем был должен?
— Больше, чем имел. И едва не остался в
сумеречном мире навсегда. Это не смерть, но может быть — это хуже смерти.
— Давайте помогу… — мальчишка сел, на миг
сморщился — видимо, закружилась голова. Я протянул руку — он стал бинтовать
запястье, неумело, но старательно.
Аура мальчишки не изменилась, по-прежнему была
переливчатой, нейтральной. Он уже входил в сумрак, но тот еще не успел наложить
свою печать.
— Веришь, что я друг? — спросил я.
— Не знаю. Не враг, наверное. Или не можете
ничего мне сделать!
Протянув руку, я потрогал мальчишку за шею —
он сразу напрягся. Расстегнул и снял с него цепочку.
— Понял?
— Значит, вы не вампир, — голос чуть просел.
— Да. Но вовсе не потому, что смог коснуться
чеснока и серебра. Егор, это не помеха для вампира.
— Во всех фильмах…
— А еще во всех фильмах хорошие парни
побеждают плохих. Мальчик, суеверия опасны, они внушают лживые надежды.
— А надежды бывают правдивыми?
— Нет. По сути своей, — я встал, потрогал
повязку. Ничего, держалась крепко, и наложена достаточно туго. Через полчаса
можно будет заговорить рану, но пока слишком мало сил.
Мальчик смотрел на меня с дивана.
Да, он немножко успокоился.
Но вовсе мне не доверял. Забавно было то, что
на белую сову, с невинным видом задремавшую на телевизоре, он и внимания не
обращал.
Похоже, Ольга все-таки вмешалась в его
сознание. Оно и к лучшему — объяснять, кто такая белая говорящая сова, было бы
крайне трудно.
— У тебя найдется еда? — спросил я.
— Какая?
— Да любая. Чай с сахаром. Кусок хлеба. Я тоже
потратил много сил.
— Найдется. А как вы поранились?
Я не стал уточнять, но не стал и врать.
— Нарочно. Так было нужно, чтобы вытащить тебя
из сумрака.
— Спасибо. Если это правда.
Наглость у него была, но мне это понравилось.
— Не за что. Сгинь ты в сумраке — и с меня
начальство снимет голову.
Мальчик хмыкнул, встал. Он все-таки старался
держаться подальше от меня.
— А какое начальство?
— Строгое. Ну, ты нальешь мне чая?
— Для хорошего человека ничего не жалко, — да,
он продолжал бояться. И прятал страх за развязной хамоватостью.
— Сразу уточняю — я не человек. Я — Иной. И ты
Иной.
— А в чем разница? — Егор демонстративно
окинул меня взглядом. — На вид и не скажешь!
— Пока не напоишь чаем, буду молчать. Тебя
учили принимать гостей?
— Незваных? А как вы вошли?
— Через дверь. Я покажу. Позже.
— Пойдемте, — кажется, меня все-таки решили
угостить чаем.
