Часов шесть я ездил в метро, без всякой
системы переходя с ветку на ветку, временами задремывая, позволяя сознанию
отдохнуть, а чувствам — раскрепостится. Все было глухо. Нет, кое-что интересное
я видел, но все случаи были ординарные, для новичков. Лишь к одиннадцати, когда
в метро стало более безлюдно, ситуация изменилась.
Я сидел с закрытыми глазами, уже в третий раз
за вечер слушая пятую симфонию Манфредини. Компакт-диск в плеере был совершенно
безумный, моя личная сборка, где итальянцы средних веков и Бах чередовались с
«Алисой», Ричи Блэкмором и «Пикником». Всегда интересно, какая мелодия и с
каким событием совпадет. Сегодня удача выпала на Манфредини.
Меня скрутило — судорога прошла от пяток до
затылка.
Я даже что-то прошипел, открывая глаза и
оглядывая вагон.
Девушку я выделил вмиг.
Очень миленькая, молодая. В нарядной шубке, с
сумочкой и книжкой в руках.
И с таким черным вихрем над головой, какого я
уже лет пять не видел!
Наверное, у меня был безумный взгляд.
Девушка его почувствовала, глянула на меня,
тут же отвернулась.
Ты бы лучше вверх посмотрела!
Нет, конечно, увидеть воронку ей все равно не
дано. Максимум, что она может ощутить — легкое беспокойство. И лишь
смутно-смутно, уголком глаз, способна заметить мельтешение над головой… будто
мушки в глазах, будто в жаркий день над асфальтом рябит воздух…
Ничего ей не увидеть. Ничего. И она будет жить
еще день или два, пока не оступится на гололеде, да так, что ударится головой
насмерть.
Или попадет под машину.
Или в подъезде наткнется на нож бандита… не
понимающего, в общем-то, зачем он убивает эту девушку.
И все будут говорить — «такая молодая, жить
еще и жить, все ее так любили…»
Да. Конечно. Верю, уж очень доброе и хорошее
лицо, усталость есть, а озлобленности нет. Рядом с такой девушкой чувствуешь
себя не таким, каков ты есть на самом деле. Пытаешься быть лучше, а это
тяготит.
С такими предпочитают дружить, чуть-чуть
флиртовать, делится откровениями. В таких редко влюбляются, но зато все таких
любят.
Кроме кого-то одного, заплатившего темному
магу.
Черная воронка, на самом деле, явление
обычное. Приглядевшись, я мог заметить еще пять или шесть, зависших над
пассажирами.
Но все они были смазанные, тусклые, едва
вращающиеся.
Результаты самого обычного,
непрофессионального проклятия. Кто-то бросил вслед человеку: «чтоб ты сдох,
сволочь». Кто-то выразился проще и мягче: «чтоб тебе пусто было».
И протянулся с Темной Стороны маленький смерч,
вытягивающий удачу, высасывающий силы.
Но только обычного проклятия, дилетантского и
неоформленного, хватает на час, два, максимум на сутки. И последствия от него
хоть и неприятные, но не смертельные. А вот черная воронка над девушкой была
полноценной, стабилизированной, сработанной опытным магом. Сама того не зная,
девушка уже была мертва.
Я машинально потянулся к карману, сообразил,
где нахожусь, и поморщился. Ну почему сотовые не работают в метро? Те, кто их
имеют, под землей не ездят?
Теперь я разрывался между основным заданием,
которое надо было выполнять, пусть и без надежды на успех, и обреченной
девушкой.
Не знаю, возможно ли ей еще помочь, но
выследить создателя воронки я обязан…
И в этот миг меня ударило второй раз.
Теперь — по-другому.
Без судорог, без боли — лишь пересохло горло,
онемели десны, запульсировала кровь в висках, а кончики пальцев стали зудеть.
Есть!
Но почему так не вовремя?
Я поднялся — поезд уже притормаживал перед
станцией.
Прошел мимо девушки — и почувствовал ее
взгляд. Она следила за мной. Боялась.
Видимо, черный вихрь, пусть и неощутимый,
вызывал у нее беспокойство, заставлял приглядываться к окружающим.
Может быть, потому она до сих пор жива?
Стараясь не смотреть в ее сторону, я опустил
руку в карман.
Нащупал амулет — прохладный стержень,
выточенный из оникса.
Еще секунду медлил, пытаясь придумать иные
действия.
Нет, другого выхода не было.
Я сжал стержень в ладони.
Пальцы стало покалывать, потом камень
потеплел, отдавая накопленную энергию. Ощущение не было ложным, но это тепло не
измерить термометром.
Мне казалось, что я сжимаю уголек из костра…
уголек, покрытый холодным пеплом, но раскаленный в сердцевине.
Выбрав амулет до конца, я бросил один взгляд
на девушку.
Черная воронка дрожала, слегка изгибаясь в мою
сторону.
Вихрь был настолько мощным, что обладал
зачатками интеллекта.
Я ударил.
Будь в вагоне, да что там в вагоне — во всем
поезде, еще хоть один Иной, он увидел бы ослепительную вспышку, с одинаковой
легкостью пронзающую металл и бетон…
Еще никогда я не бил по черному вихрю такой
сложной структуры.
И никогда не применял амулета с таким мощным
зарядом.
Эффект был совершенно неожиданным. Слабенькие
проклятия, висевшие над другими людьми, смело начисто.
Пожилая женщина, устало трущая лоб, удивленно
посмотрела на ладонь — у нее вдруг исчезла жестокая мигрень. Молодой парень,
тупо глядящий в стекло, вздрогнул, лицо его расслабилось — из глаз уходила
глухая тоска.
Черный вихрь над девушкой отнесло метров на
пять, он даже наполовину выскочил из вагона. Но структуры не потерял, и
зигзагами поплыл обратно к жертве.
Вот это сила!
Вот это нацеленность!
Говорят, правда сам я этого не видел, что
оттесненный хотя бы на два-три метра вихрь теряет ориентировку, приклеивается к
ближайшему человеку. Это тоже скверно, но чужое проклятие действует куда
слабее, у новой жертвы есть все шансы спастись.
А этот вихрь пер обратно, будто верный пес к
попавшему в беду хозяину!
