Я понял, что старые работники Дозора ее знают,
но никто даже не попытался поздороваться или улыбнуться белой сове.
Что же ты натворила?
— В спальню, шеф там, — бросил Илья, сам
сворачивая на кухню.
На кухне гремели бокалами. Может быть пили
чай, а может быть и чего покрепче. Бросив беглый взгляд, я убедился, что прав.
Игната отпаивали коньяком. Наш сексуальный террорист выглядел совершенно убитым
и раздавленным, на его долю давно не доставалось таких неудач.
Я прошел дальше, толкнул первую попавшуюся
дверь, заглянул.
Это была детская. На маленькой кровати спал
ребенок лет пяти, на ковре рядом — его родители и девочка-подросток.
Все понятно.
Хозяев квартиры погрузили в сладкий и здоровый
сон, чтобы не мешались под ногами.
Можно было развернуть весь штаб в сумеречном
пространстве, но к чему зря тратить силы?
Меня похлопали по плечу. Я обернулся — это
оказался Семен.
— Шеф — там, — коротко сообщил он. — Давай…
Похоже, все в курсе, что меня ждут.
Я вошел в другую комнату и на миг оторопел.
Нет ничего нелепее, чем оперативный штаб
Ночного Дозора, развернутый в жилой квартире.
Над туалетным столиком, обильно заставленным
косметикой и заваленным бижутерией, висел магический шар средних размеров. Шар
транслировал вид на вихрь сверху. Рядом на пуфике сидела Лена, наш лучший
оператор, молчаливая и сосредоточенная. Глаза у нее были закрыты, но при моем
появлении она чуть приподняла руку в приветствии.
Ладно, это дело обычное.
Оператор шара видит пространство в комплексе,
от него невозможно укрыться.
На кровати, обложившись подушками, полулежал
шеф. Был он в пестром халате, мягких восточных туфлях и тюбетейке.
Сладкий дымок переносного кальяна наполнял
помещение. Белая сова сидела перед ним, судя по всему они общались невербально.
Тоже нормальное дело.
В минуты особого напряжения шеф всегда
обращается к привычкам, перенятым в Средней Азии. Он там работал на рубеже
девятнадцатого-двадцатого века, маскируясь вначале под муфтия, потом — под
предводителя басмачей, затем — под красного комиссара, а под конец — лет десять
прослужил секретарем райкома.
У окна стояли Данила и Фарид. Даже моих
способностей хватало, чтобы заметить пурпурное мерцание магических жезлов,
спрятанных в рукавах.
Вполне заурядная раскладка.
Без охраны в такие минуты штаб не оставляют.
Данила и Фарид бойцы не самые сильные, но опытные, а это зачастую куда важнее
грубой силы.
Но вот как относиться к еще одному Иному,
находящемуся в комнате?
Он сидел в уголке, на корточках, скромно и
незаметно.
Худой как щепка, щеки впалые, черные волосы
коротко, по-военному пострижены, глаза большие, печальные. Возраст совсем
непонятен, может тридцать лет, а может и триста.
Темная одежда: свободный костюм и серая
рубашка, хорошо гармонировали с обликом. Человек, наверное, принял бы
незнакомца за члена маленькой секты. И в чем-то был бы прав.
Это был Темный Маг. Причем маг высочайшего
уровня, когда он вскользь глянул на меня, я почувствовал, как скорлупа защиты —
не мной, между прочим, поставленная! — затрещала и начала прогибаться.
Я невольно сделал шаг назад. Но маг уже
опустил глаза в пол, словно показывая — зондирование было случайным,
мимолетным…
— Борис Игнатьевич, — я почувствовал, что
голос мой слегка хрипит.
Шеф коротко кивнул, потом повернулся к Темному
Магу.
Тот сразу же уставился на шефа.
— Выдай ему амулет, — отрывисто велел шеф.
Голос темного оказался грустным и тихим, как у
человека, удрученного всеми бедами мира сразу:
— Я не делаю ничего запрещенного Договором…
— И я не делаю. Мои сотрудники должны быть
иммунны к наблюдателям.
Вот как! В нашем штабе — наблюдатель со
стороны Темных. Значит, рядом развернут полевой штаб Дневного Дозора, и там
сидит кто-то из наших.
Темный маг опустил руку в карман пиджака, порылся,
достал резной костяной медальончик на медной цепочке. Протянул мне.
— Бросай, — сказал я.
Маг слегка улыбнулся, все так же меланхолично
и сочувственно, взмахнул рукой. Я поймал медальон. Шеф одобрительно кивнул.
— Имя? — спросил я.
— Завулон.
Я не слышал раньше этого имени. Либо он был не
слишком известен, либо стоял у самых верхов Дневного Дозора.
— Завулон… — повторил я, посмотрев на амулет.
— У тебя нет больше власти надо мной.
Медальон потеплел в ладони.
Я надел его поверх рубашки, кивнул темному
магу и подошел к шефу.
— Такие дела, Антон, — сказал шеф, чуть
неразборчиво, не выпуская из губ мундштук кальяна. — Такие дела. Видишь?
Посмотрев в окно я кивнул.
Черный вихрь вырастал из такой же
девятиэтажки, как та, в которой мы находились. Тонкий гибкий черенок вихря
кончался где-то на уровне первого этажа, и потянувшись сквозь сумрак, я смог
точно локализовать квартиру.
— Как это могло случиться? — спросил я. —
Борис Игнатьевич, это ведь уже не кирпич на голову… и не взрыв газа в подъезде…
— Мы делаем все, что можем, — шеф будто счел
нужным отчитаться передо мной. — Все ракетные шахты под нашим контролем, то же
самое уже сделано в Америке и Франции, заканчивается работа в Китае. Труднее с
тактическим ядерным оружием. Никак не можем выявить все работоспособные
лазерные спутники. Бактериологической гадости в городе полно… час назад едва не
прошла утечка в НИИ вирусологии.
— Судьбу не обманешь, — осторожно сказал я.
— Именно. Мы затыкаем пробоины в днище
корабля. А корабль уже разламывается пополам.
Я вдруг заметил, что все — и темный маг, и
Ольга, и Лена, и боевики, — смотрят на меня. Стало неуютно.
— Борис Игнатьевич?
— Ты на нее завязан.
— Что?
