— Чему тогда верить, Борис Игнатьевич?
— Если бы я знал, Антон, то вышел бы из штаба…
и сам вошел в тот подъезд.
Мы синхронно посмотрели в окно. Черный вихрь
кружился, покачиваясь из стороны в сторону. Какой-то человек, идущий по
тротуару, вдруг свернул на снег, и стал огибать черенок вихря по широкой дуге.
Я заметил, что по обочине уже протоптана
тропинка — люди не могли видеть рвущееся на землю зло, но они чувствовали его
приближение.
— Я буду прикрывать Антона, — вдруг сказала
белая сова. — Прикрывать и обеспечивать связь.
— Снаружи, — согласился шеф. — Только снаружи…
Антон… иди. Мы постараемся максимально закрыть тебя от любого наблюдения.
Ольга взлетела с кровати, села мне на плечо.
Бросив взгляд на друзей, на темного мага — тот
словно в спячку впал, я вышел из комнаты. И сразу почувствовал, как стихает шум
в квартире.
Меня провожали в полной тишине, без ненужных
слов, без похлопываний по плечам и советов. Ведь на самом деле, я не делал
ничего особенного. Просто шел умирать.
Тихо было.
Как-то не правильно тихо, даже для спального
московского района и в этот поздний час. Будто все забились по домам, погасили
свет, укрылись с головой одеялами и молчат. Именно молчат, а не спят. Лишь
синевато-красные пятна дрожали на окнах — всюду работали телевизоры.
Это привычка уже, когда страшно, когда
тягостно — включать телевизор и смотреть все что угодно, от телешопа до
новостей. Люди не видят сумеречного мира.
Но они способны чувствовать его приближение.
— Ольга, что скажешь об этой воронке? —
спросил я.
— Непреодолимо.
Сказала, как отрезала.
Я стоял перед подъездом, глядя на гибкий,
будто слоновий хобот, черенок вихря. Заходить пока не хотелось.
— Когда… при каком размере воронки ты сможешь
ее погасить?
Ольга подумала:
— Метров пять в высоту. Еще есть шанс. При
трех метрах — наверняка.
— А девчонка при этом спасется?
— Возможно.
Что-то не давало мне покоя. В этой
ненормальной тишине, когда даже машины старались огибать обреченный район
стороной, какие-то звуки все же оставались…
Потом я понял. Скулили собаки.
По всем квартирам, во всех домах вокруг —
тихо, жалобно, бестолково жаловались своим хозяевам несчастные псы. Они видели
близящееся инферно.
— Ольга, информацию о девушке. Всю.
— Светлана Назарова. Двадцать пять лет.
Врач-терапевт, работает в поликлинике номер семнадцать. В поле наблюдения
Ночного Дозора не попадала. В поле наблюдения Дневного Дозора не попадала.
Магические способности не выявлены. Родители и младший брат живут в Братеево,
контакты с ними эпизодические, в основном телефонные. Четыре подруги,
проверяются, пока все чисто. Отношения с окружающими ровные, резкой неприязни
не замечено.
— Врач, — задумчиво сказал я. — Ольга, а ведь
это ниточка. Какой-нибудь старик или старуха… недовольные лечением. В последние
годы жизни обычно происходит всплеск латентных магических способностей…
— Проверяется, — ответила Ольга. — Пока таких
данных нет.
Да уж. Глупо бросаться в догадки — полдня с
девушкой работали люди поумнее меня.
— Что еще?
— Группа крови — первая. Серьезных заболеваний
нет, временами легкие кардиалгии. Первый сексуальный контакт в семнадцать лет,
со сверстником, из любопытства. Четыре месяца была замужем, два года как
разведена, с бывшим мужем отношения остались ровными. Детей нет.
— Способности мужа?
— Нулевые. У его новой жены — тоже. Проверено
в первую очередь.
— Враги?
— Две недоброжелательницы на работе. Два
отвергнутых поклонника по месту работы. Школьный товарищ, полгода назад пытался
получить фальшивый больничный лист.
— И?
— Отказала.
— Надо же. Как у них с магией?
— Практически никак. Уровень
недоброжелательности — бытовой. Магические способности у всех слабые. На такой
вихрь они не способны.
— Смерть пациентов? За последнее время?
— Не было.
— Так откуда же взялось проклятие? — задал я
риторический вопрос. Да, теперь понятно, почему Дозор попал в тупик.
Светлана оказалась просто-напросто паинькой.
Пять врагов в двадцать пять лет — можно лишь гордиться.
Ольга промолчала.
— Надо идти, — сказал я. Обернулся — на окно,
где виднелись силуэты ребят. Кто-то из охраны помахал мне рукой. — Оля, а как
работал Игнат?
— Стандартно. Знакомство на улице, по варианту
«неуверенный интеллигент». Кофе в баре. Разговоры. Уровень симпатии объекта
быстро повышался, Игнат перешел к форсированному знакомству. Купил шампанское и
ликер, они пришли сюда.
— Дальше.
— Вихрь стал расти.
— Повод?
— Никакого. Игнат ей нравился, более того, она
стала испытывать сильное влечение. Но в этот момент пошел рост воронки,
катастрофически быстрый. Игнат сменил три стиля поведения, добился однозначного
предложения остаться на ночь, после чего воронка перешла в стадию взрывного
роста. Был отозван. Воронка стабилизировалась.
— Как его отозвали?
Я уже замерз, и в ботинках чувствовалась
противная сырость. И все же я еще не готов был действовать.
— «Больная мама». Звонок по сотовому,
разговор, извинения, обещание позвонить завтра. Все было чисто, подозрений у
объекта не возникло.
— И воронка стабилизировалась?
Ольга помолчала, видимо, связывалась с
аналитиками.
— Даже несколько присела. На три сантиметра.
Но это может быть обычным откатом после прекращения подпитки.
Что-то во всем этом было. Вот только я никак
не мог сформулировать невнятные подозрения.
— Где ее участок, Ольга?
— Здесь, вокруг. Включая этот самый дом. К ней
частенько заходят больные.
