Я не ответил. Шепнула что-то Ольга, и
замолчала.
Медленно вращалась над головой исполинская
воронка.
— Не случайно, — сказал я. — Чтобы помочь.
Если темный маг, наложивший проклятие, следит
за нами…
Если это все-таки не случайное «материнское
проклятие», а нацеленный профессионалом удар…
В это облако тьмы над головой довольно влить
еще одну каплю ненависти. Волю Светланы к жизни достаточно ослабить на
самую-самую малость. И последует прорыв. В центре Москвы проснется вулкан,
спятит электроника на боевом спутнике, мутирует вирус гриппа…
Мы молча смотрели друг на друга.
Мне казалось, я уже почти понимаю, что
происходит на самом деле.
Вот она разгадка, рядом, и все наши версии —
глупость и чушь, следование старым правилам и схемам, которые просил отбросить
шеф. Но для этого надо было подумать, надо было хоть на секунду отрешиться от
происходящего, уставиться на голую стену или в бездумный телеэкран, не
разрываться между желанием помочь одному маленькому человечку и десяткам,
сотням тысяч людей. Не колыхаться в этой убийственной трясине подлого выбора,
который при любом раскладе останется подлым, и всей разницей для меня будет —
быстро я погибну, перейдя под ударом инферно в серые просторы сумеречного мира,
или медленно и мучительно, разжигая в собственном сердце тусклый огонек
презрения к себе…
— Света, я должен идти, — сказал я.
— Антон! — это не Ольга, это шеф. — Антон…
Он запнулся — он ничего не мог мне приказать,
ситуация зашла в этический тупик. Видимо, вампирша стояла на своем, и ни с кем
другим вести переговоры не желала.
Приказывая мне остаться, шеф убивал
мальчишку-заложника… и потому даже не мог приказать.
Даже просить не мог.
— Мы организуем твой отход…
— Лучше сообщите упырихе, что я еду.
Светлана протянула руку, легонько коснулась
моей ладони:
— Ты уходишь насовсем?
— До утра, — сказал я.
— Я не хочу, — просто сказала девушка.
— Знаю.
— Кто ты?
Экспресс-посвящение в тайны мироздания? Дубль
два?
— Я расскажу утром. Хорошо?
— Ты сошел с ума, — донесся голос шефа.
— Тебе действительно надо уходить?
— Только этого не говори! — крикнула Ольга.
Она почувствовала мои мысли.
Но я сказал:
— Света, когда тебе предложили искалечить
себя, но продлить жизнь матери, когда ты отказалась… Это было правильно и
разумно, так ведь? Но сейчас тебе плохо. Так плохо, что лучше было бы поступить
неразумно.
— Если ты сейчас не уйдешь, плохо будет тебе?
— Да.
— Тогда иди. Только вернись, Антон.
Я встал из-за стола, оставив остывший чай.
Вихрь инферно покачивался над нами.
— Обязательно приду, — сказал я. — И… поверь,
еще не все потеряно.
Больше мы не сказали друг другу ни слова. Я
вышел, начал спускаться по ступенькам, Светлана закрыла за мной дверь.
Какая тишина… мертвая тишина, даже собаки
устали скулить в эту ночь.
Неразумно. Я поступаю неразумно. Если нет
этически правильного выхода — поступай неразумно. Мне это кто-то говорил? Или
вспомнилась строка из старых конспектов, фраза из лекции? Или я подбираю себе
оправдания?
— Воронка… — прошептала Ольга.
Голос был почти незнакомый, севший. Захотелось
вжать голову в плечи.
Я толкнул подъездную дверь, выскочил на
обледенелый тротуар.
Белая сова комком пуха кружила над головой.
Вихрь инферно уменьшился, присел. Ненамного,
по сравнению с общей высотой, но уже заметно для глаз, метра на полтора-два.
— Ты знал, что это произойдет? — спросил шеф.
Покачав головой я смотрел на вихрь. Да в чем
же тут дело?
Почему на появление Игната, специалиста по
приведению людей в благостное расположение духа, инферно отреагировало
усилением, почему мой сумбурный разговор и неожиданный уход снизили воронку?
— Группу аналитиков пора разгонять, — сказал
шеф. Я понял, что это уже было сказано всем, не мне одному. — Когда у нас будет
рабочая версия происходящего?
Машина вынырнула откуда-то с Зеленого
проспекта, обдала меня лучами фар, скрипнула шинами, неуклюже переваливаясь
через бугры разбитого асфальта, остановилась у подъезда.
Приземистый спортивный кабриолет теплого
оранжевого цвета был нелеп среди унылых панельных многоэтажек, в городе, где
лучшим видом транспорта по-прежнему оставался джип.
Семен высунулся с места водителя, кивнул:
— Садись. Приказано доставить тебя с ветерком.
Я оглянулся на Ольгу, и та почувствовала
взгляд.
— Моя работа здесь. Езжай.
Оббежав машину я сел на переднее сиденье.
Сзади развалился Илья, видимо, шеф счел нужным
усилить пару Тигренок-Медведь.
— Антон, — догнал меня сквозь сумрак голос
Ольги. — Помни… ты сегодня задолжал. Держи это в памяти — каждый миг держи…
Я не сразу понял, о чем она говорит. Ведьмочка
из Дневного Дозора? Да при чем тут она?
Машина рванула, задевая днищем ледяные
надолбы.
Семен вкусно выругался, крутя руль, с
негодующим ревом двигателя машина поползла к проспекту.
— У какого полудурка вы взяли тачку? — спросил
я. — В такую погоду на ней…
Илья хихикнул:
— Т-с! Борис Игнатьевич одолжил тебе свой
автомобиль.
— Правда, что ли? — только и просил я,
оборачиваясь. На работу шефа возил служебный «БМВ». Вот уж не замечал в нем
тяги к непрактичной роскоши…
— Правда. Антошка, как ты его? — Илья кивнул в
сторону высящегося над домами вихря. — Не замечал у тебя подобных способностей!
— Я его не трогал. Только с девушкой говорил.
— Говорил? А трахнуть — трахнул?
