Поезд останавливался. Я бросил последний
взгляд на вихрь — тот вновь завис над девушкой, даже ускорил вращение… И
ничего, совершенно ничего поделать я не мог. Рядом, на станции, была цель моих
недельных блужданий по Москве. Проехать мимо, проследить за девушкой я не мог.
Меня бы шеф заживо сожрал… может быть, даже,
не фигурально выражаясь…
Когда двери с шипением разошлись, я бросил на
девушку последний взгляд — торопливо запоминая ауру. Шансов найти ее вновь в
огромном городе — немного. И все таки я должен буду попытаться.
Но не сейчас.
Выскочив из вагона, я огляделся. Опыта полевой
работы мне и впрямь не хватает, в этом шеф абсолютно прав. Но вот метод,
которым он применил для обучения, мне совершенно не нравился.
Как, черт возьми, найти цель?
Обычным зрением я видел людей, ни один из
которых не вызывал подозрения.
Здесь до сих пор толклось много пассажиров —
все-таки «Курская-кольцевая», тут и приезжие с вокзала, и расходящиеся
торговцы, и спешащие на пересадку в спальные районы… Прикрыв глаза я мог
наблюдать картину более занятную — блеклые, как обычно к вечеру, ауры.
Среди них ярким алым пятном горела чья-то
злоба, пронзительно-оранжевым светилась парочка, явно спешащая добраться до
постели, размытыми коричнево-серыми полосами тянулись распадающиеся ауры
пьяных.
И никакого следа. Только сухость в горле, зуд
в деснах, безумно колотящееся сердце. Привкус крови на губах. Нарастающее
возбуждение.
Все признаки косвенные, и в то же время
слишком явные, чтобы пренебречь ими.
Кто же? Кто?
Поезд за моей спиной тронулся. Ощущение
близости цели не слабело — значит, пока мы рядом. Показался встречный состав. И
я почувствовал, как цель дрогнула, двинулась навстречу ему.
Вперед!
Я пересек перрон, лавируя между пялящимися на
указатели приезжими, двинулся к хвосту состава — ощущение цели начало слабеть,
побежал к головному вагону… есть… ближе….
Как в детской игре — «горячо-холодно».
Люди входили в вагоны. Я бежал вдоль состава,
чувствуя, как рот наполняется тягучей слюной, начинают болеть зубы, судорогой
сводит пальцы… В наушниках гремела музыка.
In the shadow of the moon,
She danced in the starlight
Whispering a haunting tune
To the night…
Ох, к месту песенка. Удивительно к месту…
Не к добру.
Я прыгнул в сходящиеся двери, замер,
прислушиваясь к себе. Угадал или нет? Визуально я по-прежнему не фиксировал
цель…
Угадал.
Поезд мчался по кольцу, а мои бунтующие
инстинкты кричали: «Здесь! Рядом!»
Может быть, я и с вагоном угадал?
Искоса оглядев попутчиков я отказался от этой
надежды. Здесь не было никого, способного вызвать интерес.
Что ж, будем ждать…
Feel no sorrow, feel no pain,
Feel no hurt, there's noting gained…
Only love will then remain,
She would say.
На «Проспекте Мира» я почувствовал, что цель
удаляется.
Выскочил из вагона, двинулся на пересадку.
Рядом, где-то совсем рядом…
На радиальной станции ощущение цели стало
почти мучительным.
Я уже высмотрел несколько кандидатур — две
девушки, молодой парень, мальчик. Все они были потенциальными кандидатами, но
вот кто из них?
Моя четверка села в один вагон. Это уже была
удача, я вошел следом, и стал ждать.
Одна девушка вышла на «Рижской».
Ощущение цели не ослабло.
Парень вышел на «Алексеевской».
Прекрасно. Девушка или мальчик? Кто из них?
Я позволил себе украдкой поглядеть на обоих.
Девушка была пухленькая, розовощекая, внимательно читала «МК».
Никакого волнения не проявляла. Мальчик,
наоборот, тощенький и хрупкий, стоит у двери, водя пальцем по стеклу.
На мой взгляд девушка была гораздо…
аппетитнее. Два к одному, что она.
Но, в общем-то, тут все решает вопрос пола.
Я уже начал слышать Зов.
Пока еще не вербализированный, просто нежная,
тягучая мелодия. Звук из наушников сразу перестал восприниматься, Зов легко
перекрыл музыку.
Ни девушка, ни мальчик не проявляли
беспокойства. Либо у них очень высокий порог переносимости, либо наоборот —
сразу поддались.
Поезд подъехал к «ВДНХ». Мальчик убрал руку от
стекла, вышел на перрон, торопливо зашагал к старому выходу. Девушка осталось.
Проклятие!
Они были еще совсем рядом, и я не мог понять,
кого из них чувствую!
И тут мелодия Зова ликующе взвилась, в нее
стала вкрадываться речь.
Женская!
Я выскочил из сходящихся дверей, торопливо
пошел следом за мальчиком.
Прекрасно. Охота подходит к концу.
Вот только как я собираюсь справится с
разряженным амулетом?
Ума не приложу…
Народу вышло совсем мало, по эскалатору мы
поднимались вчетвером. Мальчик впереди, за ним женщина с ребенком, потом я,
следом помятый, пожилой полковник. Аура у военного была красивая, яркая, вся из
блистающих серо-стальных и голубых тонов. Я даже подумал, насмешливо и устало,
что его можно позвать на помощь. Такие до сих пор верят в понятие «офицерская
честь».
Вот только пользы от старого полковника будет
меньше, чем от мухобойки при охоте на слона.
Прекратив забивать голову ерундой, я снова
посмотрел на мальчика.
С закрытыми глазами, сканируя ауру.
Результат был обескураживающим.
Его окружало переливчатое, полупрозрачное
сияние.
Временами — окрашивающееся красным, порой
наливающееся густой зеленью, иногда вспыхивающее темно-синим цветом.
Редкий случай.
Несформированная судьба.
