(Эльф безымянный, что живет всегда
Там, где людского не было следа),
Тогда молись, ты обречен мученью.
Секунду мы смотрели друг на друга, потом разом
засмеялись.
— Маленькая литературная дуэль, — ехидно
сказала Светлана. — Счет: один — один. Жаль, зрителей нет. А почему По остался
неинициированным?
— Среди поэтов вообще много потенциальных
Иных. Но некоторых кандидатов лучше оставить жить людьми. У По была слишком
неустойчивая психика, давать таким особые способности — все равно что пироману
подарить канистру с напалмом. Я даже не рискну предположить, на чью сторону он
встал бы. Скорее всего, ушел бы в сумрак навсегда, и очень быстро.
— А как они там живут? Те, кто ушел?
— Не знаю, Светлана. Да и никто не знает,
пожалуй. Иногда их можно встретить в сумеречном мире, но общения, в привычном
понимании, не случаетется.
— Я хотела бы узнать, — Светлана задумчиво
оглядела зал. — А ты заметил здесь Иного?
— Старик за моей спиной, что говорит по
сотовому?
— Какой же он старик?
— Глубокий. Я же смотрю не глазами.
Светлана прикусила губу, сощурилась. У нее уже
начинали просыпаться маленькие амбиции.
— Пока не получается, — призналась она. — Даже
не пойму, Светлый он или Темный.
— Темный. Не из Дневного Дозора, но Темный.
Маг средней силы. Кстати, он нас тоже заметил.
— И что мы будем делать?
— Мы? Ничего.
— Он же Темный!
— Да, а мы — Светлые. Что с того? Как
работники Дозора, мы вправе проверить у него документы. Они наверняка в
порядке.
— А когда мы вправе будем вмешаться?
— Ну, если он сейчас встанет, взмахнет руками,
превратится в демона и начнет откусывать всем головы…
— Антон!
— Я вполне серьезен. У нас нет никаких прав
мешать честному Темному магу отдыхать.
Официант принес наш заказ, мы замолчали.
Светлана ела, но без всякого аппетита. Потом обронила, обиженно, как капризный
ребенок:
— И долго Дозор будет так пресмыкаться?
— Перед Темными?
— Да.
— Пока мы не получим решающего преимущества.
Пока у людей, становящихся Иными, даже мимолетного колебания не будет, что
выбрать, Свет или Тьму. Пока Темные не вымрут от старости. Пока они не смогут
подталкивать людей ко Злу с той легкостью, как сейчас.
— Но это ведь капитуляция, Антон!
— Нейтралитет. Статус кво. Обе стороны в
цейтноте, что уж скрывать.
— Знаешь, Дикарь, который в одиночку наводит
ужас на Темных, мне куда симпатичнее. Пусть он нарушает Договор, пусть даже невольно
подставляет нас! Ведь он борется с Тьмой, понимаешь ты, борется! Один против
всех!
— А ты не думала, почему он убивает Темных, но
не выходит на контакт с нами?
— Нет.
— Не видит он нас, Светлана. В упор не видит.
— Он ведь самоучка.
— Да. Талантливый самоучка. Иной с хаотически
проявляющимися способностями. Способный увидеть Зло. Не способный разглядеть
Добро. Тебя это все равно не пугает?
— Нет, — мрачно сказала Светлана. — Извини, но
не пойму, куда ты клонишь, Оль, извини, Антон. Ты заговорил совсем как она.
— Ничего.
— Темный куда-то пошел, — глядя через мое
плечо, сказала Светлана. — Сосать чужие силы, творить злобные заклинания. А мы
не вмешиваемся.
Я слегка обернулся. Увидел Темного — внешне
ему, действительно, было от силы лет тридцать. Со вкусом одетый, обаятельный.
За столиком, где он сидел, осталась молодая женщина и двое детей — мальчик лет
семи, девочка чуть младше.
— Отлить он пошел, Света. Пописать. А его
семья, кстати, вполне обычная. Никаких способностей. Их тоже предлагаешь
ликвидировать?
— Яблочко от яблоньки…
— Скажи об этом Гарику. Его отец — Темный маг.
До сих пор жив.
— Бывают исключения.
— Вся жизнь состоит из исключений.
Светлана замолчала.
— Я знаю этот зуд. Света. Творить Добро,
преследовать Зло. Сразу и навсегда. Я сам такой. Но если ты не поймешь, что это
тупик — кончишь сумраком. И кто-то из нас будет вынужден прервать твое земное
существование.
— Зато я успею.
— Ты знаешь, как будут выглядеть твои действия
со стороны? Психопатка, убивающая нормальных, хороших людей налево и направо.
Леденящие душу описания в газетах. Звучные прозвища — «московская Борджиа»,
например. Ты заронишь в человеческие сердца столько Зла, сколько бригада Темных
магов за год не сотворит.
— Почему у вас на все готов ответ? — с горечью
спросила Светлана.
— Да потому, что мы прошли через ученичество.
И выжили. В большинстве своем — выжили!
Подозвав официанта, я попросил меню. Сказал:
— По коктейлю? И двинемся отсюда? Выбирай.
Светлана кивнула, изучая винную карту.
Официант, смуглый, высокий, нерусский парень, ждал. Он всякого навидался, и две
девицы, одна из которых вела себя как мужчина, его тоже не смущали.
— «Альтер Эго», — сказала Светлана.
Я с сомнением покачал головой — коктейль был
из самых крепких. Но спорить не стал.
— Два коктейля и счет.
Пока бармен готовил коктейль, а официант
возился со счетом, мы сидели в тягостном молчании. Наконец Светлана спросила:
— Хорошо, с поэтами все понятно. Они —
потенциальные Иные. А как со злодеями? Калигула, Гитлер, маньяки-убийцы?
— Люди.
— Все?
— Как правило. У нас — свои злодеи. Их имена
ничего не скажут людям, а у вас скоро начнется курс истории.
«Альтер Эго» оказался правильным. Два тяжелых,
несмешивающихся слоя колыхались в бокале: черный и белый, сладкий сливочный
ликер и горькое темное пиво.
Я расплатился наличными, не люблю оставлять
электронных следов, поднял бокал.
— За Дозор.
