— Он стихийный Иной. Он даже не входит в
сумрак, балансирует на самом краю. Света, вспомни! Лицо или какие-то особые
приметы.
Светлана потерла пальцем лоб:
— Когда он вышел, сел за столик, там была
женщина. Красивая, русоволосая. Она подкрашивалась, я еще заметила, что
косметика у нее фирмы «Люмене», я сама иногда такой пользуюсь, недорогая, но
хорошая.
Несмотря ни на что, я улыбнулся.
— И она недовольная была, — добавила Света. —
Улыбалась, но криво. Словно хотела еще посидеть, а пришлось уходить.
Она опять задумалась.
— Аура женщины! — резко выкрикнул шеф. — Ты
помнишь ее! Кидай мне слепок!
Он повысил голос и сменил тон. Конечно, никто
в ресторане его не услышал. Но по лицам людей прошли судорожные гримасы,
официант, несший поднос, споткнулся, уронил бутылку вина и два хрустальных
фужера.
Светлана тряхнула головой — шеф ввел ее в
транс так непринужденно, словно она была простым человеком. Я видел, как
расширились ее зрачки и легкая радужная полоска протянулась между лицами
девушки и шефа.
— Спасибо, Света, — сказал Борис Игнатьевич.
— У меня получилось? — удивленно спросила
девушка.
— Да. Можешь считать себя магом седьмой
ступени. Я сообщу, что зачет принял лично. Антон!
Теперь я посмотрел в глаза шефу. Толчок.
Струящиеся нити энергии, неведомой людям.
Образ.
Нет, я не видел лица подруги Дикаря. Я видел
ауру, что куда больше. Синевато-зеленые слои, перемешанные, будто мороженое в
вазочке, маленькое коричневое пятнышко, белая полоса. Аура достаточно сложная,
запоминающаяся и, в целом, симпатичная. Мне стало не по себе.
Она любит его.
Любит и на что-то обижается, считает, что он
ее разлюбил, и все равно терпит, и готова терпеть дальше.
По следу этой женщины я найду Дикаря. И сдам
его трибуналу — на верную смерть.
— Н-нет, — сказал я.
Шеф смотрел на меня с сочувствием.
— Она же ни в чем не виновата! И она его
любит, вы же видите!
Ныла в ушах заунывная музыка, и никто из людей
не отреагировал на мой крик. Хоть по полу катайся, хоть под чужие столики ныряй
— ноги подожмут и продолжат поглощать индийские блюда.
Светлана смотрела на нас. Она запомнила ауру,
но вот расшифровать ее не смогла: это уже шестая ступень.
— Тогда погибнешь ты, — сказал шеф.
— Я знаю за что.
— А ты не думал о тех, кто любит тебя, Антон?
— Этого права у меня нет.
Борис Игнатьевич криво усмехнулся:
— Герой! Ах, какие мы все герои! Ручки у нас
чистые, сердца золотые, ноги по дерьму не ступали. А женщину, что отсюда увели,
помнишь? Детей ревущих помнишь? Они-то не Темные. Обычные люди, которых мы
обещали защищать. Сколько мы взвешиваем каждую плановую операцию? Почему
аналитики, пусть я и кляну их каждый миг, с седыми головами в пятьдесят лет
ходят?
Как недавно я отчитывал Светлану, отчитывал
уверенно и властно, так теперь шеф хлестал меня по щекам.
— Ты Дозору нужен, Антон! Света — нужна! А вот
психопат, пусть даже добрый — не нужен! Кинжальчик в руки взять да по
подворотням и туалетам Темных отлавливать — просто. О последствиях не думать,
вину не взвешивать. Где наш фронт, Антон?
— Среди людей, — я опустил взгляд.
— Кого мы защищаем?
— Людей.
— Нет абстрактного Зла, ты-то должен это
понимать! Корни — здесь, вокруг нас, в этом стаде, что жует и веселится через
час после убийства! Вот за что ты должен бороться. За людей. Тьма — это гидра,
и чем больше голов отсечешь, тем больше их вырастет! Гидр голодом морят,
понимаешь? Убьешь сотню Темных — на их место встанет тысяча. Вот почему Дикарь
— виновен! Вот почему ты, именно ты, Антон, найдешь его. И заставишь явиться на
суд. Добровольно или принуждением.
Шеф вдруг замолчал. Резко поднялся:
— Уходим, девочки.
Я уже не замечал подобного обращения. Вскочил,
подхватил сумочку, непроизвольным, рефлекторным движением. Шеф зря дергаться не
станет.
— Быстро!
Неожиданно я понял, что мне надо посетить то
самое место, где встретил смерть незадачливый Темный маг. Но даже не рискнул об
этом заикнуться. Мы двинулись к выходу так поспешно, что охрана непременно
остановила бы, будь она способна нас увидеть.
— Поздно, — тихо сказал шеф у самых дверей. —
Заболтались.
В ресторан вошли, будто просочились, трое. Два
крепких парня и девушка.
Девушку я знал. Алиса Донникова. Ведьмочка из
Дневного Дозора. Ее глаза округлились, когда она увидела шефа.
А следом двигались два неуловимых, невидимых,
идущих сквозь сумрак силуэта.
— Прошу задержаться, — хрипло, будто у нее
разом в горле пересохло, сказала Алиса.
— Прочь, — шеф слегка повел ладонью, и Темных
стало отжимать в стороны, к стенам. Алиса накренилась, пытаясь сопротивляться
упругой стене, но силенки были неравны.
— Завулон, взываю! — взвизгнула она. Ого.
Ведьмочка-то в любимицах главы Дневного Дозора, раз имеет право вызова!
Из сумрака вынырнули еще двое Темных. На
взгляд я определил их как боевых магов третьей-четвертой ступени. Конечно, до
Бориса Игнатьевича им далеко, да и я способен помочь шефу, но протянуть время
они сумеют. Шеф это тоже понял.
— Что вам надо? — властно спросил он. — Это
время Ночного Дозора.
— Совершено преступление. — Глаза у Алисы
горели. — Здесь, и недавно. Убит наш брат, убит кем-то из… — ее взгляд буравил
то шефа, то меня.
— Из кого? — с надеждой спросил шеф.
Ведьма на провокацию не поддалась. Рискни она,
при своем статусе и не в свое время, бросить Борису Игнатьевичу такое обвинение
— он размазал бы ее по стене.
Причем ни на секунду не задумался бы о
взвешенности такого поступка.
— Кем-то из Светлых!
— Ночной Дозор не имеет понятия о преступнике.
— Мы официально просим содействия.
