Я ударил его, несколько раз подряд, топча
каблуками пальцы и лицо. Все это нестрашно для Иного, но я и не пытался нанести
физические повреждения. Ниже, ниже, падай, смещайся, по всем слоям реальности,
сквозь человеческий мир и сумрак, сквозь зыбкую ткань пространств. У меня нет
времени, да и способностей нет, чтобы держать с тобой полноценную дуэль, по
всем законам Дозоров, по тем правилам, что придуманы для юных Светлых, с их
верой в Добро и Зло, в нерушимость догм, в неотвратимость расплаты.
А когда я решил, что Темный утоптан достаточно
глубоко, то оттолкнулся от распластанного тела, подпрыгнул в холодном мокром
тумане и выдернул себя из сумрака.
Сразу — в человеческий мир. Сразу — на
обзорную площадку.
Я возник на стеклянной плите, сидящий на
корточках, задыхающийся, сдерживающий внезапный кашель, мокрый с головы до ног.
Дождь чужого мира пах нашатырем и гарью.
Легкий вздох пронесся вокруг — люди
шарахались, отступали от меня.
— Все хорошо! — прохрипел я. — Слышите? Их
глаза никак не могли согласиться. Стоявший у стены человек в форме, охранник,
честный служака телебашни, окаменел лицом и тянул из кобуры пистолет.
— Это для вашего блага, — сказал я, заходясь в
новом приступе кашля. — Вы поняли меня?
Я позволил Силе вырваться и коснуться их
разума. Лица начали разглаживаться, успокаиваться. Люди медленно
отворачивались, приникали к окнам. Охранник застыл, оставив руку на
расстегнутой кобуре.
Только тогда я позволил себе посмотреть под
ноги. И оцепенел.
Темный был здесь. Темный кричал, глаза его
превратились в черные пятаки, распахнутые болью и ужасом. Он висел под стеклом,
висел на кончиках пальцев, завязших в стекле, тело раскачивалось как маятник
под ударами ветра, рукав белой рубашки намок от крови. Жезл по-прежнему
оставался на поясе: маг забыл о нем. Сейчас для него оставался только я, по ту
сторону тройного бронированного стекла, в сухой, теплой, светлой скорлупе
обзорной площадки, по ту сторону Добра и Зла. Я, Светлый маг, сидящий над ним и
глядящий в обезумевшие от боли и страха глаза.
— А ты думал, мы всегда деремся честно? —
спросил я.
Почему-то мне казалось, что он услышит, даже
сквозь стекло и рев ветра. Встал и ударил каблуком по стеклу. Раз, другой,
третий — неважно, что удар не дойдет до вросших в стекло пальцев.
Темный маг дернулся, рванул рукой, уводя ее от
приближающегося каблука, непроизвольно, повинуясь инстинктам, а не разуму.
Плоть не выдержала.
На миг стекло окрасилось кровью, но ее тут же
сорвало ветром. Остался лишь силуэт Темного мага, уменьшающийся, кувыркающийся
в потоке воздуха. Его тащило куда-то к бару «Три поросенка», модному заведению
у подножия башни.
Невидимые часы, тикающие в моем сознании,
щелкнули и разом сократили оставшееся время наполовину.
Я сошел со стекла, побрел по кругу, глядя не
на людей — те расступались сами, а в сумрак. Нет, охраны здесь больше не было.
Остается решить, где сам штаб. Вверху, в служебных помещениях башни, среди
аппаратуры? Не думаю. Скорее, в более комфортной обстановке.
Еще один охранник стоял у лестницы, ведущей
вниз, в рестораны. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять: на него уже
воздействовали, и совсем недавно. Хорошо, хоть воздействовали весьма
поверхностно.
И очень хорошо, что вообще сочли нужным
воздействовать. Это ведь палка о двух концах.
Охранник открыл рот, готовясь заорать.
— Молчать! Пошли! — коротко велел я.
Так и не произнеся ни слова, охранник двинулся
за мной.
Мы вошли в туалет — маленький бесплатный
аттракцион башни, самый высокий писсуар и пара унитазов в Москве, не угодно ли
оставить свой след среди облаков. Я повел ладонью — из одной кабинки,
застегивая штаны, выпорхнул прыщавый подросток, мужчина у писсуара крякнул, но
прервался и с остекленевшими глазами побрел прочь.
— Раздевайся, — велел я охраннику и стал
стягивать мокрый свитер.
* * *
Кобура осталась полурастегнутой, «орел
пустыни» куда больше старины «Макарова». Но меня это не особо волновало.
Главное, форма пришлась почти впору — Если ты услышишь выстрелы, — сказал я
охраннику, — то спустишься вниз и выполнишь свой долг. Понимаешь?
Он кивнул.
— Обращаю тебя к Свету, — произнес я формулу
вербовки. — Отринь Тьму, защити Свет. Даю тебе взор отличать Добро от Зла. Даю
тебе веру идти за Светом. Даю тебе отвагу сражаться с Тьмой.
Когда-то я думал, что никогда не смогу
использовать право на привлечение волонтеров. Какая, в подлинной Тьме, может
быть свобода выбора? Как можно ввязать человека в наши игры, если сами Дозоры
были созданы в противовес этой практике?
Сейчас я действовал без колебаний.
Воспользовался той лазейкой, что оставили Темные, поручив охраннику охранять их
штаб, ну, просто на всякий случай, как держат в квартире маленькую собачку, не
способную кусать, но умеющую тявкать. И этот поступок дал мне право качнуть охранника
в другую сторону, потащить за собой. Ведь он не был ни добрым, ни злым, был
самым обычным человеком, с умеренно любимой женой, пожилыми родителями, которым
он не забывал помогать, маленькой дочкой и почти взрослым сыном от первого
брака, слабенькой верой в Бога, запутанными моральными принципами, несколькими
стандартными мечтами, — обычный хороший человек.
Кусочек пушечного мяса между армиями Света и
Тьмы.
— Свет с тобой, — сказал я. И маленький,
жалкий человечек кивнул, просветлев лицом. В глазах вспыхнуло обожание. Точно
так же, несколько часов назад, он смотрел на Темного мага, отдавшего ему
небрежный приказ и показавшего мою фотографию.
Через минуту охранник, в моей мокрой и вонючей
одежде, стоял у лестницы. А я шел вниз, пытаясь понять, что же собираюсь
делать, если в штабе находится Завулон? Или другой маг его уровня?
Тут моих способностей не хватит даже на
секундную маскировку.
Бронзовый Зал. Я вышел из дверей, взглянул на
этот нелепый кольцевой «вагон-ресторан». Кольцо, с установленными на нем
столиками, медленно вращалось.
Почему-то я считал, что Темные разместят свой
штаб в Золотом или Серебряном зале. И был даже слегка удивлен открывшейся
картиной.
