— Из того, что я прочла, это неясно.
— Свинья дает приплод, корова одного теленка, — сказал кто-то из гостей.
— Кто у вас, самцы или самки?
— И того и другого по одному, — ответил Том. — Но свинья беременна, значит, придется взять борова, если решим остановиться на свинье.
— У нас в новом приплоде три самца-поросенка. Можем дать вам одного.
На том и порешили.
Глава 11
Гильом уснул, едва его уложили в комнатке особняка де Шальяка; не то что во время путешествия, когда он часто долго ворочался и метался. Какое-то время Алехандро наблюдал за ним при свете свечи, наслаждаясь зрелищем мирно спящего ребенка. И все же мысли о будущем беспокойно кружились в сознании лекаря, и было ясно, что ему не уснуть. Какой тут сон, когда у него столько вопросов к де Шальяку!
Алехандро встал и снова выглянул в окно. Улица внизу была пуста и темна; никаких признаков дневной жизнедеятельности. Неслышно ступая, чтобы не разбудить мальчика, он спустился по лестнице со свечой в руке, гадая, спит де Шальяк или еще нет. Было уже поздно, и все слуги ушли. Он заглянул в фойе, в обеденный зал, в салон… везде пусто.
«Библиотека», — мелькнула мысль.
Если де Шальяк еще не спит, он, скорее всего, среди своих обожаемых книг.
Вместо него, однако, Алехандро обнаружил там Филомену. Впервые со времени их первой встречи она была в женской одежде — никакого плаща, брюк и сапог. Каштановые волосы волнами ниспадали по спине. Увидев входящего Алехандро, девушка тепло улыбнулась ему.
Ободренный этим, он спросил:
— Можно присесть, мадемуазель?
Она кивнула, снова улыбнулась, и он сел рядом. На столе перед ней лежала книга, открытая на странице с изображением репродуктивных женских органов.
— Какие тончайшие детали! — воскликнул Алехандро. — Кто это рисовал?
— Отец Ги, естественно, — ответила она. — Это же его библиотека, не так ли?
— У него здесь такое множество книг, и некоторые сделаны руками других или скопированы…
— Это, — Филомена коснулась рисунка, — его рука. Я всегда узнаю ее.
— Матка.
Она кивнула.
— Мне не дает покоя то, что я сделала. Я уже тысячу раз мысленно воспроизводила все свои действия, но не вижу способа, как можно было добиться лучшего результата.
— Может, его и не существует.
— Не верю! Конечно, настанет день, когда можно будет сохранить и мать, и дитя, даже недоношенное.
— Если этого захочет Бог. А пока перестаньте заниматься самоистязанием. Ни к чему хорошему это не приведет.
— А что не дает покоя вам, в час, когда, кажется, даже сам Господь отдыхает? Может, у вас есть собственные демоны?
— Вы, без сомнения, и прекрасны, и умны.
Алехандро накрыл своей рукой руку Филомены. По всему телу прокатилась волна возбуждения — ощущение, которого он не испытывал на протяжении многих лет. Она не отдернула руку, пристально глядя на него.
В ее глазах он увидел то, о чем тосковал так долго: одобрение, понимание и, возможно, даже некоторую толику восхищения.
— Мадемуазель, — прошептал он, — могу я попросить позволения поцеловать вас?
Она еле заметно улыбнулась и придвинулась ближе.
— Можете, месье.
Их губы соприкоснулись, сначала легко, потом более уверенно. Тепло ее нежной кожи обожгло его.
Позже, лежа в постели, он провел пальцами по тому месту на груди, где когда-то было клеймо. На коже остался слабый след круга — там, где к ней прижали раскаленное железо.
«Это могло оказаться и на лице», — мелькнула мысль.
Такой шрам на лице… это было бы ужасно.
Он заснул с ощущением поцелуя на губах и вскоре увидел сон.
Он шел по лесной дороге, и ему явился дух Адели.
— Любимый! — окликнула она его.
Однако это был не горестный зов, как в прошлых снах, когда она умоляюще протягивала к нему руки. У спящего Алехандро возникло чувство, будто она появилась лишь для того, чтобы приветствовать его, провести несколько мгновений в его обществе. Потом она ускользнула прочь и растаяла среди деревьев.
Проснувшись утром, он обнаружил, что у постели стоит слуга. Гильом все еще крепко спал на своем тюфяке.
— Месье де Шальяк желает видеть вас, — сказал слуга.
Алехандро быстро привел себя в порядок и оделся. Взгляд в зеркало позволил обнаружить новую седину в темных волнистых волосах; он связал их сзади кожаным ремешком, в очередной раз удивляясь, как это женщины могут находить хоть что-нибудь привлекательное в таких стариках, как он. Спустившись вслед за слугой по лестнице, он обнаружил де Шальяка в обеденном зале.
Посреди стола стояло блюдо с фруктами и хлебом.
— Присоединяйтесь, коллега.
Алехандро сел за стол напротив своего наставника и друга.
— Надеюсь, вы хорошо отдохнули.
— Не сказал бы. Я слишком поздно заснул, думая о том, что мне предстоит, — ответил Алехандро, не упомянув о встрече с Филоменой.
— Ах! Естественно, вы волнуетесь. Я удивился бы, если бы дело обстояло иначе.
— Я спустился вниз, надеясь найти вас, но вы, наверное, уже спали.
— Да, — ответил де Шальяк. — Долгое путешествие, вы же понимаете. Оно сильно утомило меня. Да и ревматизм разыгрался. Но не стоит беспокоиться; это просто возраст.
— Раньше или позже он доберется до каждого из нас.
— Если что-нибудь другое не доберется раньше. Однако у вас впереди еще одно путешествие, — продолжал де Шальяк. — Вот почему я и хотел поговорить с вами.
— Я так и полагал.
— Я получил сообщение от одного из своих коллег.
— Ах, ваши «коллеги»! Это всегда были способные люди.
— Вы даже не представляете, до какой степени. — Де Шальяк криво улыбнулся. — И новости, пришедшие сейчас, в особенности важны. Они из Виндзора.
— Из Виндзора!
— Да. Похоже, король разослал своих солдат на «учения». И эти «учения» будут происходить во Франции, что в высшей степени любопытно и даже удивительно, учитывая, что он вроде как стремится к согласию между нашими странами. К тому же эта свадьба на горизонте… зачем ему понадобилась демонстрация силы именно в такой момент? Странно, не правда ли?
— Человеку свойственны странности и безрассудство. Поверьте, я знаю это не понаслышке, — сказал Алехандро. — Может, он хочет напомнить де Куси, что того ждет в случае провала затеи с браком. В конце концов, не так давно де Куси в союзе с Наваррой выступал против французской короны, а ведь Эдуард сам имеет на нее виды!
