— Каких?
— Чтобы это узнать, я попытался выявить в ms 408 артикли, местоимения и предлоги.
— Почему?
— Потому что каждый раз, когда говорим или пишем, мы употребляем очень большое количество этих маленьких слов, которые без конца повторяются в речи, независимо от темы обсуждения и языка, на котором мы изъясняемся.
— Эти слова всегда состоят из одной, двух или трех букв, не правда ли?
— Да, и это в большинстве языков, которые мы знаем.
— В таком случае вам не составило труда обнаружить их в ms 408.
— Вот тут вы ошибаетесь, ведь Роджер Бэкон знал, что его манускрипт попытаются расшифровать именно этим способом, и спрятал эти артикли, местоимения и предлоги посредством употребления «пустых» букв.
— То есть?
— Вы очень быстро поймете, о чем я говорю, если попытаетесь простым смещением алфавита на одну букву зашифровать слова lе, lа или un.
[27]
— Тогда я получу слова mf, mb и vo.
— И все же эти короткие слова тут же будут идентифицированы как артикли и, следовательно, легко расшифрованы. Зато если вы систематически прибавите к этим словам одну или несколько букв, например, v, w и x, которые мы здесь называем «пустыми», вы автоматически их удлините.
— Тогда, имея тот же самый размер, что и большинство имен нарицательных, глаголов, прилагательных или наречий, они больше не будут опознаваться.
— Точно… если только мы не обнаружим эти «пустые» буквы и систематически не удалим их из текста.
— Именно это вы и сделали?
— Да, я проанализировал некоторые фразы исходя из полной репродукции ms 408, которую можно найти на интернет-сайте Йельского университета, и смог выявить несколько последовательных вставок символов.
Рассказывая, профессор протянул своему бывшему студенту лист бумаги.
— Если вы внимательно посмотрите на этот отрывок манускрипта, — продолжил Томас, — то заметите, что некоторые буквы внедрены в слова в строгом математическом порядке. В первой фразе знак
появляется сначала на третьем месте, затем на шестом, двенадцатом, восемнадцатом и, наконец, на двадцать четвертом, эти числа являются кратными трем. Что касается символа
который вы видите здесь, он введен в текст согласно порядку, основанному на числах, кратных пяти. Но эти правила перестают действовать после этого слова:
которое означает перемену шифра и, возможно, языка. С этого момента частота использования этого знака
и вот этого
не подчиняется никакой явной закономерности, зато вот этот знак
появляется в качестве каждой четвертой буквы вплоть до этого слова:
Будьте уверены, все это никакое не совпадение, а закономерность, выявляющая систематическое добавление символов, которые можно удалить из текста, не влияя на смысл фраз.
— Что это дало?
— Работая над манускриптом с удаленными «пустыми» буквами, я установил статистику длины слов и сравнил ее с размером лексем
[28]
в греческом, латинском и древнееврейском языках. Мне удалось определить отрывки, зашифрованные на базе каждого из этих языков.
Маркус в полной тишине слушал бывшего профессора. Возбуждение, которое овладело последним по мере того, как он углублялся в рассказ, не ускользнуло от него. «Когда Томас говорит о ms 408, он постепенно преображается: менее поставленный голос, жесты более нервные, да и взгляд не такой напряженный, как обычно. А не меняюсь ли я сам? — спрашивал себя Маркус, чувствуя странную притягательную власть манускрипта. — Эта незнакомая сила, свод, который против моей воли поддерживает меня в жизни, не происходит ли это от давнишнего, давно погребенного в глубине души желания познать однажды истину?»
В то время как в его голове бурлили давно забытые эмоции, он спросил:
— Вы уже говорили об этом в Интернете?
— Нет. Хотя я делюсь большей частью своих исследований, я сохранил это открытие в тайне. Как и все участники форума, я все-таки надеюсь первым расшифровать ms 408.
— И вы готовы сегодня обнародовать свои труды?
— Да, если это может помочь вашему расследованию.
Затем Томас Харви приблизился к компьютеру, ввел адрес форума и составил текст сообщения. Закончив, он продолжал хранить молчание, пристально глядя на экран.
— Никаких сожалений? — спросил у него Маркус.
— Нет, никаких, — ответил Томас, вставая. — Нам остается лишь надеяться, что Эдип отзовется. А я пока приготовлю для вас гостевую комнату. Будет лучше, если вы останетесь здесь. Что касается меня, то я еще собираюсь поработать перед сном.
Немного погодя из квартиры Томаса Харви не раздавалось больше никаких голосов. Где-то в городе двое мужчин отложили наушники.
— Нам тоже остается ждать, — сказал один из них.
— Да, если их план сработает, мы ни на мгновение не выпустим их из виду. Мы обязательно первыми должны найти Эдипа.
12
Маркус только что открыл глаза. Комнату освещали лишь огни города. Он бросил взгляд на будильник: было немногим больше половины седьмого утра. Он сел на кровати, с трудом пытаясь прогнать ощущение недомогания, которое оставил у него последний сон. Годами одни и те же лица возвращались каждую ночь, чтобы кружиться вокруг него в мрачном хороводе. Каждый раз он узнавал в них умерших мужчин и женщин, которые просто смотрели на него — без ненависти и доброжелательности. Но, стоило ему приглядеться к ним, он замечал, что эти создания кажутся удивленными, увидев его, будто он не принадлежит ни к миру мертвых, ни к миру живых. «Они проходят рядом, но не ждут меня, — думал он каждую ночь, — потому что знают, что я никогда не присоединюсь к ним».
