— Никто ее и не ждет, — проворчал Кунце. — Вы были дружны с капитаном Ходосси?
— Даже очень. Надеюсь, мы и теперь остаемся друзьями. Он просто порядочный парень. Особенно для венгра.
«Точно так же сказал и Молль», — вспомнил Кунце.
— Вы не любите венгров? — спросил он.
— Я ничего не имею против них, но этот их красно-бело-зеленый патриотизм действует мне на нервы. И я до сих пор не уверен, насколько в случае войны на них можно будет положиться. На них можно полностью полагаться, если им будут предоставлены очередные привилегии. У нас, видит бог, и в мирные времена хлопот с ними было предостаточно.
— Вы все время рассуждаете так, как будто война неизбежна, — заметил Кунце. — Разве вы не считаете, что мы живем вполне достойной жизнью? И что в случае войны мы потеряли бы гораздо больше, чем выиграли?
— Это зависит исключительно от того, кто будет командующим. Старые дряхлые эрцгерцоги или молодые люди с современными неортодоксальными идеями.
— Люди вроде вас?
— А почему бы и нет, господин капитан?
— И первое, чтобы вы сделали, — это людей вроде нас, неисправимых пацифистов, поставили бы к стенке, ведь так?
— Так точно, господин капитан, — ухмыльнулся Дорфрихтер.
— Будем тогда считать, что нам повезло, что мы пока живем без войны. — Кунце пытался справиться со своим гневом. Он был взбешен, что случалось не часто. Виною тому был Дорфрихтер, и он презирал его, но еще больше самого себя. — Мы остановились на Ходосси. Вы сказали, что были друзьями. А как вы относились к его отцу?
— Старый надутый болван.
— Но это не мешало вам пользоваться его гостеприимством.
— Некоторое время. Есть одна венгерская поговорка: «Если припечет, то и муху съест черт». Так может случиться с любым, кто попадает в местечко вроде Кешкемета. С местными какие-то отношения просто невозможны — для них существует только гуляш, цыганская музыка и шовинизм. Вы бы заглянули разок вечером в «Берствас». Все вечера сидят они там и слушают цыган, проливая свои горючие жирные слезы в стаканы с вином. А если спросить их, отчего эти слезы, они скажут, что из-за этой мелодии «A csizmamban nincsen kereg mert megette a patkanyfereg!»
— Простите, что это?
— Буквально это значит: «У моих сапог подметок больше нет — их съели крысы».
Дорфрихтер тихо рассмеялся.
— Каждая новая кассирша в кафе — событие года. А если кому-то удается соблазнить ее первым, он чувствует себя, как если бы получил орден за особые заслуги. В итоге она начинает кочевать из кровати в кровать. Одна блондинка по имени Пирошка установила рекорд — заразила триппером одиннадцать человек. В таком проклятом месте ничего другого не остается — только пьянка и проститутки.
— А театр там есть?
— Есть здание, которое так называется. Но спектакли! Они играют «Веселую вдову» и «Короля Лира» одним и тем же составом и с одинаковыми декорациями.
— Между прочим, знали вы в Кешкемете актрису по фамилии Клара Брассай?
— Так точно, господин капитан, — кивнул Дорфрихтер. Было хорошо видно, что он ожидал этого вопроса.
— В каких отношениях вы были с ней?
— Именно в тех отношениях, о которых вам говорил Золи Ходосси. Мы были любовниками.
— Как я слышал, она последовала за вами в Вену. Вы с ней и здесь продолжали встречаться?
— Так точно, господин капитан, — сказал Дорфрихтер, слегка запнувшись.
— Хотя вы были обручены. Если я не ошибаюсь, вскоре после приезда Клары Брассай в Вену вы женились.
— Это так.
— Вы посещали ее после вашей свадьбы?
— Нет, господин капитан.
— Почему же?
— Потому что она умерла, вот почему, — фыркнул обер-лейтенант, теряя хладнокровие.
Насколько возрастала нервозность Дорфрихтера, настолько спокойнее становился Кунце, как если бы они сидели на разных концах качелей.
— Когда она умерла и от чего?
— Первого октября 1907 года. Сердечный приступ.
— Откуда вам это известно?
— Так было написано в свидетельстве о смерти.
— Вы устроили так, что девушка поехала за вами в Вену, хотя точно решили жениться на теперешней вашей жене. По приезде в Вену она умирает в течение двух недель, а за три дня до вашей свадьбы ее хоронят. Отлично все спланировано, я бы сказал.
— Во-первых, я не просил ее ехать за мной. Когда я уезжал из Кешкемета, я ей сказал, что между нами все кончено. Казалось, она с этим смирилась; но потом она неожиданно появилась в Вене и стала меня тяготить.
— Как я понял, она была подопечной старого Ходосси и…
Дорфрихтер резко перебил его:
— Подопечной? Она была его любовницей!
— Хорошо, допустим, любовницей. Но вы же вступили с ней в связь и заставили ее покинуть Ходосси. Вы не чувствовали себя в какой-то степени ответственным за нее?
— Нет. Она была взрослым человеком и знала, что делает. Честно говоря, я не понимаю ваших обвинений, господин капитан. Если из-за таких вещей мучиться угрызениями совести, то весь офицерский корпус должен облачиться в рубище и посыпать голову пеплом.
— У меня здесь есть свидетельские показания человека, который разговаривал с фрейлейн Брассай незадолго до ее смерти. Этому человеку она сказала, что ее друг — она имела в виду вас — принес ей снотворных таблеток. Вы это сделали?
Дорфрихтер побледнел.
— Нет.
— Хозяйка пансиона показала, что вы оплатили похороны, — добавил Кунце. — Почему, собственно?
— Потому что я был в Вене единственным, кто ее знал.
— Имелись родственники, ее родители были живы. Вы не пытались установить с ними связь?
— Нет.
— Почему же?
— Я не считал себя обязанным.
— Вы постарались, как мне кажется, как можно скорее похоронить ее. Производилось ли вскрытие?
— Нет.
— Почему нет?
Дорфрихтер достал носовой платок и вытер мелкие капельки пота, блестевшие на его лбу.
— Не было необходимости. Причину смерти установил врач, и так и было записано в свидетельстве о смерти.
Кунце наклонился вперед и посмотрел Дорфрихтеру прямо в глаза.
— Я хочу вас спросить: вы лично верили в то, что это был сердечный приступ?
— У меня не было никаких причин сомневаться в этом.
— А разве не могла она умереть от чего-нибудь другого? От передозировки снотворных таблеток, которые вы ей никогда не давали?
Обер-лейтенант отвел взгляд от Кунце, нервно скатал носовой платок, порывистым движением спрятал его в карман, как будто он избавлялся от чего-то, его уличающего, и снова взглянул на капитана.
