Глава 13
В последний день 1937 года Мэгги села на поезд до
Таунсвилла. Ее каникулы едва начались, а она уже чувствовала себя гораздо
лучше, потому что позади остался опостылевший ей в Данглоу тошнотворный запах
патоки. Таунсвилл, крупнейший и процветающий город Северного Квинсленда,
насчитывал несколько тысяч жителей, белые деревянные дома стояли на сваях. От
поезда до парохода почти не оставалось времени, и Мэгги некогда было
осматривать город, но она даже обрадовалась, что и задумываться некогда, надо
сразу бежать на пристань: после незабываемых ужасов плавания по Тасманову морю
шестнадцать лет назад ей совсем не улыбалось провести тридцать шесть часов на
суденышке гораздо меньше «Уэхайна».
Но оказалось на этот раз все по-другому, пароходик чуть
слышно, будто нашептывая что-то, скользит по зеркальной водной глади, да и ей
уже не десять, а двадцать шесть. В воздухе затишье между двумя циклонами,
усталое море спокойно; и хоть до вечера было еще далеко, Мэгги прилегла и
уснула крепким сном без сновидений, только назавтра в шесть утра ее разбудил
стюард, принес чай и тарелку печенья.
Она вышла на палубу и увидела новую, незнакомую Австралию. В
прозрачном, нежном, лишенном красок небе медленно разливалось, поднималось все
выше жемчужно-розовое сиянье, и вот уже на востоке, на краю океана взошло
солнце, новорожденный алый свет превратился в белый день. Пароход неслышно
скользил по чистейшей воде, такой прозрачной, что за бортом, глубоко внизу,
можно было разглядеть сумрачные лиловые пещеры и проносящихся мимо ярких рыб.
Вдали море густо синело, порой отсвечивало зеленым, а местами, там, где дно
покрывали водоросли или кораллы, темнели пятна цвета густого вина — и повсюду,
словно сами собой, как кристаллы в кварце, возникали острова, то ослепительно
белые песчаные, поросшие пальмами, то гористые, сплошь покрытые джунглями, то
плоские, в зелени кустарника, едва приподнятые над водой.
— Вот эти плоские и есть настоящие коралловые
острова, — объяснил какой-то матрос. — Которые кольцом, а в середке
вода, лагуна, те называются атоллы, а если просто из моря торчит кусок рифа, он
риф и есть. Которые повыше, это макушки подводных гор, но вокруг них все равно
есть коралловые рифы, а посередке лагуны.
— А где остров Матлок? — спросила Мэгги. Он
посмотрел с любопытством: женщина едет одна на остров, где новобрачные
празднуют медовый месяц? Как-то несообразно получается.
— Мы сейчас идем по Уитсандийскому проливу, а там
выйдем к тихоокеанской стороне Большого Барьерного. На Матлоке с той стороны
такой грохот, своих мыслей и то не слышно: огромадные валы накатывают с океана
за сотню миль, что твои курьерские поезда. На одной такой волнище можно сотню
миль пролететь, представляете? — Матрос мечтательно вздохнул. — К
Матлоку придем до захода солнца.
И за час до захода солнца пароход пробился сквозь
откатывающиеся от берега волны прибоя, от которого вставала стена пенных брызг,
затуманивая небо на востоке. Навстречу над рифом, обнаженным в этот час отлива,
добрые полмили тянулась пристань на тощих сваях, а дальше вставал крутой
скалистый берег, — ничего похожего на тропическую пышность, какая
рисовалась воображению Мэгги.
На пристани ждал очень немолодой человек, он помог Мэгги
сойти, взял у матроса ее чемоданы.
— Здравствуйте, миссис О'Нил, — сказал он. —
Я Роб Уолтер. Надеюсь, ваш супруг все-таки тоже сможет приехать. На Матлоке в
эту пору и поговорить почти что не с кем, у нас ведь курорт зимний.
Они пошли рядом по шатким доскам пристани, обнаженный
отливом коралл словно плавился в лучах заходящего солнца, грозное вспененное
море отсвечивало тревожным багрянцем.
— Сейчас отлив, а то бы вам было не так спокойно плыть.
Видите, какой туман на востоке? Там самый край Большого Барьерного. Тут, на
Матлоке, мы только тем и живы, что он нас заслоняет; там у прибоя такая силища,
у нас все время отдается, чувствуем, как остров под ногами дрожит. — Он
помог Мэгги сесть в автомобиль. — Это наветренная сторона Матлока —
диковато выглядит и не больно приветливо, а? Ничего, вот увидите его с
подветренной стороны, там есть на что поглядеть!
С бешеной скоростью, что вполне естественно, когда машина
одна-единственная на весь остров, они пронеслись, должно быть, мили четыре по
узкой дороге, устланной хрустящим под колесами раздробленным кораллом, среди
пальм и густого кустарника, вдоль крутого горного откоса и перевалили через
хребет острова.
— Как красиво! — вырвалось у Мэгги.
Выехали на другую дорогу, она плавно повторяла все изгибы
песчаного берега, что полумесяцем окаймлял неглубокую лагуну. Вдалеке, там, где
волны океана разбивались о края рифа, вновь ослепительно сверкало кружево белой
пены, но воды, охваченные коралловой рамой, были тихи и спокойны, точно
серебряное зеркало с чуть заметным бронзовым отсветом.
— Остров наш в длину восемь миль, поперек четыре, —
объяснил Мэгги провожатый. Они проехали мимо нескладного, расползающегося вширь
белого дома с огромной верандой и окнами точно витрины. — Универсальный
магазин, — с хозяйской гордостью повел рукой Роб Уолтер. — Тут я живу
с моей благоверной, и, скажу я вам, она не больно рада, что к нам приезжает
женщина одна, без мужа. Боится, вдруг меня совратят с пути истинного, вон как.
Спасибо, в бюро сказали, вам нужен отдых и полный покой, и я вам отвел самый
дальний наш домик, так что хозяйка моя тоже малость поуспокоилась. В той
стороне, где вы, больше нет ни души; сейчас у нас только и отдыхает еще одна
пара, но они в другой стороне. Можете хоть нагишом разгуливать, никто вас не
увидит. Покуда вы здесь, хозяйка меня из виду не выпустит. Если вам что надо, прямо
звоните по телефону, и я принесу. Незачем вам самой ходить в такую даль. И там
хозяйка, не хозяйка, а раз в день, под вечер, всегда вас проведаю, надо ж
знать, все ли у вас ладно. Так вы уж в эту пору, когда солнце заходит, будьте
дома и одетая как полагается, а то не ровен час хозяйка моя нагрянет.
Домик — одноэтажный, в три комнаты, при нем совсем отдельный
серпик белого берега между двумя вдающимися в море гористыми выступами, и
дальше дороги нет. Внутри все очень просто, но удобно. На острове своя
электростанция, так что в распоряжении Мэгги и маленький холодильник, и
электрический свет, и обещанный телефон, и даже радиоприемник. В уборную и
ванную проведена вода — удобства более современные, чем в Дрохеде и
Химмельхохе, усмехнулась про себя Мэгги. Сразу видно, что приезжают сюда жители
Сиднея и Мельбурна, они-то привыкли к цивилизации и не могут без нее
обходиться.
Роб поспешил обратно к ревнивой «хозяйке», а Мэгги на
свободе разобрала чемоданы и подробней осмотрела свои владения. Просторная
двуспальная кровать несравнимо удобнее, чем было ее свадебное ложе. Что ж, тут
ведь и устроен рай для новобрачных, стало быть приезжим прежде всего требуется
приличная постель; а постояльцы той гостиницы в Данглоу обычно слишком пьяны и
не замечают выпирающих пружин. В холодильнике и на полках над ним полно
съестных припасов, на столике в огромной корзине — ананасы, бананы, манго и
гренадиллы. Отчего бы ей и правда тут не есть и не спать вволю.
