— По-твоему, и правда это когда-нибудь сбудется?
— Да, пожалуй… в конце концов придет такой день.
— И ты к нему вернешься, Мэгги?
— Ни за что на свете.
Фиа повернула плетеное кресло и села напротив дочери,
внимательно на нее посмотрела. Поодаль перекликались мужчины, стучали молотки —
наконец-то верхние веранды затягивали густой сеткой для защиты от мух. Многие
годы Фиа упрямо на это не соглашалась. Мухи мухами, а она не желала изуродовать
дом безобразной проволочной сетью. Но чем дольше тянулась засуха, тем сильней
одолевали несносные мухи — и, наконец, за две недели до дождя Фиа сдалась и
наняла подрядчика с артелью, пускай защитят от этой напасти всю Главную
усадьбу. Не только Большой дом, но и жилище постоянных работников, и бараки
сезонников.
А вот провести в дом электричество она не соглашалась, хотя
с 1915 года рядом уже стучала «тарахтелка» — так стригали называли движок,
который давал ток в стригальню. Но представить себе Дрохеду без мягкого,
рассеянного света старых ламп? Нет, немыслимо. Впрочем, кое-какие новшества на
усадьбе появились: газовая плита, для которой по заказу доставляли газ в баллонах,
и с десяток керосиновых холодильников; промышленность Австралии еще не совсем
перестроилась на мирный лад, но скоро и сюда придут новомодные изобретения.
— Мэгги, а может быть, тебе развестись с Люком и выйти
опять замуж? — спросила вдруг Фиа. — Инек Дэвис будет рад и счастлив
на тебе жениться, он никогда ни на одну девушку, кроме тебя, и не смотрел.
Чудесные серые глаза с изумлением обратились на мать.
— Мама, да неужели ты и правда заговорила со мной как
со взрослой?
Фиа даже не улыбнулась; она по-прежнему улыбалась не часто.
— Ну, если ты до сих пор не стала взрослой, так и не
станешь никогда. По-моему, ты уже настоящая взрослая женщина. А я, видно,
старею. Становлюсь болтливой.
Мэгти засмеялась от радости — как хорошо, что мать
заговорила по-дружески, только бы ее не спугнуть!
— Это на тебя дождь подействовал, мама. Уж наверно
дождь. Какое счастье, что всюду опять растет трава и лужайки наши опять
зазеленели! Правда, счастье?
— Да, конечно. Но ты мне не ответила. Почему бы тебе не
развестись с Люком и не выйти снова замуж?
— Церковь не допускает развода.
— Чепуха! — прикрикнула Фиа, но прикрикнула не
сердито. — Ты наполовину моя дочь, а я ведь не католичка. Не говори
глупостей, Мэгги. Если б ты всерьез хотела выйти опять замуж, ты бы прекрасно
развелась с Люком.
— Да, наверно. Но я больше не хочу замуж. У меня есть
дети, есть Дрохеда, а больше мне ничего не надо.
В кустах неподалеку звонко засмеялся кто-то совсем таким же
смехом, как Мэгги, но за густо свисающими алыми соцветьями не видно было, кто
там смеется.
— Слышишь? Это Дэн там, в кустах. Знаешь, этот малыш
уже держится на лошади ничуть не хуже меня. Дэн! — крикнула Мэгги. —
Ты чего там прячешься, проказник? Вылезай сию минуту!
И он выполз из-под ближнего куста — руки черные, все в
земле, и губы тоже подозрительно перепачканы черным.
— Мам, а знаешь, земля какая вкусная? Правда, мам,
вкусная, честное слово!
Он подошел и стал перед Мэгги; в свои семь лет он был
высокий, изящный и тоненький, но крепкий, с точеным фарфоровым личиком.
Появилась Джастина и встала рядом с братом. Тоже для своих
лет высокая, но не то чтобы тоненькая, просто худая и вся в веснушках. Под этой
густой коричневой россыпью не разобрать, какое же у нее лицо, от веснушек
совсем незаметны золотистые брови и ресницы, но странные глаза все такие же
чересчур светлые, и взгляд их вызывает то же тревожное чувство, что и прежде,
чуть не с колыбели. Рожицу эльфа обрамляет масса буйных кудрей, огненно-рыжих,
совсем как были у Пэдди. Хорошенькой девочку никак не назовешь, но и забыть ее,
увидев хоть раз, невозможно — поражают не только глаза, но редкостная
внутренняя сила. Суровая, решительная, умная и резкая, Джастина и в восемь лет
так же мало, как в младенчестве, считается с тем, что о ней подумают.
По-настоящему близок ей лишь один человек на свете — Дэн. Его она по-прежнему
обожает и по-прежнему полагает, будто он безраздельная ее собственность.
Из-за этого у них с матерью постоянно бывают стычки. Для
Джастины было тяжким ударом, что Мэгги перестала ездить по выгонам и вернулась
к материнским обязанностям. Начать с того, что девочка, всегда и при всех
обстоятельствах уверенная в своей правоте, словно бы ничуть не нуждается в
матери. И не тот у нее характер, чтобы изливать кому-то душу или ждать похвал и
ласкового одобрения. Мэгги для нее прежде всего соперница, которая отнимает у
нее Дэна. Куда лучше Джастина ладит с бабушкой: вот это человек стоящий, не
путается не в свои дела, понимает, что у тебя и у самой есть голова на плечах.
— Я ему не велела есть землю, — сказала Джастина.
— Ну, от этого не умирают, Джастина, но пользы тоже
нет. — Мэгги поглядела на сына. — Что это тебе вздумалось, Дэн?
Минуту он серьезно размышлял над ее вопросом.
— Земля тут, вот я ее и попробовал. Если б она была
вредная, она и на вкус была бы плохая, правда? А она хорошая, вкусная.
— Это ничего не значит, — надменно перебила
Джастина. — Беда мне с тобой, Дэн, ничего ты не понимаешь. Иногда самые
вкусные вещи как раз самые ядовитые.
— Ну да! Какие это? — с вызовом спросил Дэн.
— Патока! — торжествующе объявила Джастина. Удар
попал в цель, был с Дэном однажды такой случай — он нашел в кладовой у миссис
Смит банку с патокой, объелся, и потом ему было очень худо.
Все-таки он возразил:
— Я ведь еще живой, значит, не такая она ядовитая.
— Потому что тебя тогда вырвало. А если б не вырвало,
ты бы умер.
Тут уж возражать было нечего. Дэн дружески взял сестру под
руку — они были почти одного роста, и оба неспешно зашагали по лужайке к
домику, который по их точным указаниям соорудили любящие дядюшки под нависшими
ветвями перечного дерева. Сначала взрослые очень протестовали против такого
выбора, опасаясь пчел, но дети оказались правы. Пчелы отлично с ними уживались.
Перечные деревья самые уютные, лучше всех, объясняли Дэн и Джастина. Такие
свежие, душистые, а когда сожмешь в руке гроздь крохотных розовых шариков,
вроде мелкого-мелкого винограда, получаются очень славные хрусткие и пахучие
розовые хлопья.
— До чего они разные, Дэн и Джастина, а ведь прекрасно
ладят, — сказала Мэгги. — Просто удивительно. Кажется, я ни разу не
видела, чтобы они поссорились, хотя она уж до того настойчивая и упрямая…
просто непостижимо, как Дэн умудряется с ней не ссориться.
