— Ты совсем обалдел, святоша! — Она даже не
потрудилась понизить голос. — Не стану я целовать кольцо, это
негигиенично. И потом, откуда мы знаем, что это кардинал де Брикассар?
По-моему, он похож на самого обыкновенного фермера. Точь-в-точь мистер Гордон.
— Да нет же, это кардинал! — настаивал Дэн. —
Ну пожалуйста, Джасси, ну будь умницей! Я тебя очень прошу!
— Ладно, буду умницей, раз уж ты просишь. А кольцо все
равно не поцелую, даже ради тебя. Это противно. Почем я знаю, кто его целовал
до меня? Может, кто-нибудь с насморком?
— Тебе совсем не обязательно целовать мой перстень,
Джастина. Я здесь на отдыхе, в данную минуту я не кардинал.
— Вот и хорошо, потому что, скажу вам честно, я
неверующая, — невозмутимо заявила дочь Мэгги Клири. — Я проучилась
четыре года у монахинь в Кинкоппеле и считаю, что вся эта болтовня о Боге —
совершенная бредятина.
— Ты имеешь полное право не верить, — сказал
кардинал Ральф, изо всех сил стараясь держаться с такой же исполненной
достоинства серьезностью, как эта девочка. — Можно мне пойти поговорить с
вашей бабушкой?
— Конечно, — разрешила Джастина. — Проводить
вас?
— Спасибо, не нужно. Я знаю дорогу.
— Вот и хорошо. — Она обернулась к брату, который
по-прежнему во все глаза смотрел на кардинала. — Идем, Дэн, помоги мне. Да
идем же!
Она больно стиснула его плечо, дернула, но Дэн стоял и
смотрел вслед кардиналу, пока тот, высокий, прямой, не скрылся за кустами роз.
— Балда ты, Дэн, святоша несчастный! Ну что ты в нем
такого увидел?
— Он кардинал, — сказал Дэн. — Ты только
подумай! У нас в Дрохеде — настоящий живой кардинал!
— Кардиналы — князья церкви, — сказала
Джастина. — Наверно, ты прав, в нашем доме это довольно редкое явление. Но
он мне не нравится.
Где может быть Фиа, если не за своим письменным столом?
Прямо с веранды Ральф шагнул в гостиную, но теперь для этого надо было открыть
затянутую сеткой раму. Должно быть, Фиа услышала шаги, но продолжала писать,
склонясь над столом, ее чудесные золотистые волосы густо посеребрила седина. С
трудом он припомнил, что ей, должно быть, уже семьдесят два, не меньше.
— Здравствуйте, Фиа, — сказал он.
Фиа подняла голову, и он увидел, что она изменилась, хотя и
не понял сразу, в чем же перемена; он узнал прежнее отрешенное равнодушие, но
было в ее лице и что-то еще. Словно она и смягчилась, и в то же время
очерствела, стала не столь чужда человеческих чувств, но как-то наподобие Мэри
Карсон. Уж эти владычицы Дрохеды! Неужели та же участь постигнет и Мэгги, когда
настанет ее черед?
— Здравствуйте, Ральф, — сказала Фиона так, будто
он приходил к ней каждый день. — Очень рада вас видеть.
— Я тоже рад вас видеть.
— А я и не знала, что вы в Австралии.
— Никто не знает. У меня около месяца отпуска.
— Погостите у нас, надеюсь?
— Где же еще? — Он обвел взглядом великолепную комнату,
внимание его привлек портрет Мэри Карсон. — Право, Фиа, у вас прекрасный
вкус, безупречный. Ваша гостиная не уступит красивейшим комнатам Ватиканского
дворца. Черные овалы с розами на стенах — гениальная находка.
— Благодарю, вы очень любезны. Мы стараемся, в меру
наших скромных сил. Мне-то больше нравится столовая; с тех пор, как вы побывали
у нас в последний раз, я ее отделала заново. Белые, розовые и зеленые цвета.
Звучит ужасно, но подождите, сами увидите. Впрочем, право, не понимаю, чего ради
я так стараюсь. Ведь этот дом принадлежит вам, не так ли?
— Нет, Фиа, он не мой, пока есть на свете хоть один
Клири, — негромко ответил Ральф.
— Очень утешительно. Да, что и говорить, с
джиленбоунских времен вы изрядно преуспели. Видели статью в «Гералде» по поводу
вашего нового повышения?
Ральф поморщился.
— Да, видел. Вы научились язвить, Фиа.
— Да, и притом получаю от этого удовольствие. Сколько
лет я держала язык за зубами! И даже не понимала, как много теряю! — Она
улыбнулась. — Мэгги поехала в Джилли, но скоро вернется.
С веранды вошли Дэн и Джастина.
— Бабушка, можно мы возьмем лошадей и съездим к
Водоему?
— Вы же знаете порядок. Ездить верхом можно только с
маминого разрешения. Прошу извинить, но так распорядилась мама. И как вы себя
ведете? Подойдите, поздоровайтесь с гостем.
— Я с ними уже познакомился.
— Ах, вот как.
Ральф улыбнулся Дэну:
— Я думал, ты учишься в Сиднее.
— Так ведь сейчас декабрь, святой отец. Летом нас
отпускают на каникулы, на целых два месяца.
Слишком много лет прошло, он уже и забыл, что в южном
полушарии у детей самые длинные, самые счастливые каникулы приходятся на
декабрь и январь.
— А вы долго у нас поживете, святой отец? —
спросил Дэн, по-прежнему завороженно глядя на кардинала.
— Святой отец побудет у нас так долго, как только
сможет, Дэн, — сказала бабушка. — Но, мне кажется, ему будет довольно
утомительно слушать, как его все время величают святым отцом. Может быть, можно
попроще? Хотя бы дядя Ральф?
— Дядя?! — воскликнула Джастина — Ты же знаешь,
бабушка, чужих мы дядями не называем. Наши дяди — только Боб, Джек, Хьюги,
Джиме и Пэтси. А он будет просто Ральф.
— Не груби, Джастина! Ты что, вдруг разучилась вести
себя прилично? — строго спросила Фиа.
— Ничего страшного, Фиа. Мне, право, будет гораздо
приятнее, если все станут называть меня просто Ральф, — поспешно вмешался
кардинал де Брикассар. Почему она сразу так его невзлюбила, эта странная
малышка?
— Я не могу! — ахнул Дэн. — Не могу я вас
звать просто Ральфом!
Кардинал перешел комнату, положил руки на обнаженные смуглые
плечи, улыбнулся, глядя сверху вниз на мальчика, синие глаза его в защищенной
от солнца комнате казались очень яркими и смотрели очень по-доброму.
— Конечно, можешь, Дэн. Греха в этом нет.
— Пошли, Дэн, нам надо назад в наш домик, —
приказала Джастина.
Кардинал Ральф и его сын обернулись к Фионе, разом
посмотрели на нее.
— О, Боже милостивый! — сказала Фиа. —
Ступай, Дэн, беги играть в сад, слышишь? — Она хлопнула в ладоши. —
Брысь!
Мальчик пустился бежать со всех ног, а Фиа нетерпеливо
покосилась на свои гроссбухи. Ральфу стало ее жаль, и он сказал, что пройдет на
кухню. Как мало изменилась Дрохеда! В дом, видно, даже электричество до сих пор
не провели. И по-прежнему густо пахнет воском и розами, что стоят повсюду в
больших вазах.
