Наутро он повез гостей в Дрохеду; они уже освоились с видом
этой новой, незнакомой земли и очень забавляли де Брикассара, высказывая вслух
свои впечатления. Последние холмы остались на двести миль восточное, объяснил
он им, а здесь раскинулась черноземная равнина. Просторы почти безлесные, луга,
ровные и гладкие, как доска. День настал такой же знойный, как накануне, но
ехать в «даймлере» было куда удобнее, чем в поезде. Выехали спозаранку,
натощак, в черном чемодане сложены были облачение отца Ральфа и святые дары.
— Овцы тут грязные, — огорчилась Мэгги, глядя, как
сотни рыжеватых шерстяных клубков тычутся носами в траву.
— Да, видно, надо было мне поселиться в Новой
Зеландии, — вздохнул отец Ральф. — Должно быть, она похожа на
Ирландию, и овцы там беленькие и чистенькие.
— Это верно, с Ирландией там много похожего. И трава
такая же зеленая, любо смотреть. Только места более дикие, земли
невозделанные, — отозвался Пэдди. Отец Ральф пришелся ему очень по душе.
И тут из травы тяжело поднялись несколько страусов эму и
помчались как ветер, вытянув длинные шеи, неразличимо быстро перебирая
нескладными голенастыми ногами. Мальчики ахнули от изумления, потом
расхохотались: вот чудеса, какие огромные птицы — и не летают, а бегают!
— Как приятно, что мне не приходится вылезать и
открывать эти злосчастные ворота, — сказал отец Ральф, когда Боб, который
проделывал это вместо него, закрыл за «даймлером» последние ворота и опять
забрался в машину.
После стольких неожиданностей, которыми, не давая передышки,
ошеломляла их Австралия, в усадьбе с приветливым домом в георгианском стиле,
обвитым едва зацветающей глицинией и окруженным несчетными кустами роз, им
почудилось что-то родное.
— Вот тут мы будем жить? — пискнула Мэгги.
— Не совсем, — поспешно сказал отец Ральф. —
Вы будете жить в доме у реки, примерно за милю отсюда.
Мэри Карсон ждала их в большой гостиной, она сидела в своем
глубоком кресле и не поднялась навстречу брату, пришлось ему подойти к ней
через всю комнату.
— Здравствуй, Пэдди, — сказала она довольно
любезно, но смотрела при этом мимо: взгляд ее прикован был к отцу Ральфу, тот
стоял с девочкой на руках, маленькие руки обвились вокруг его шеи.
Мэри Карсон величественно поднялась, ни с Фионой, ни с
детьми она здороваться не стала.
— Давайте сейчас же послушаем мессу, — сказала
она. — Отец де Брикассар, без сомнения, спешит.
— Нисколько, дорогая Мэри. — Он засмеялся, синие
глаза его весело блестели. — Я отслужу мессу, вы угостите нас отличным
горячим завтраком, а после этого я обещал показать Мэгги, где она будет жить.
— Мэгги, — повторила Мэри Карсон.
— Да, ее зовут Мэгги. Но, пожалуй, знакомство
начинается не с того конца? Разрешите мне представить всех по порядку, Мэри.
Это Фиона.
Мэри Карсон коротко кивнула и почти не слушала, как отец
Ральф одного за другим называет ей мальчиков: она неотрывно следила за
священником и Мэгги.
Глава 4
Дом старшего овчара стоял на сваях, футов на тридцать
возвышаясь над узким ущельем, густо окаймленным плакучими ивами, среди которых
кое-где высились одинокие эвкалипты. После великолепия Дрохеды он казался голым
и скучным — крыша над головой, и только, зато он был удобный и этим напоминал
прежний их дом в Новой Зеландии. И в комнатах полным-полно солидной
викторианской мебели, которую покрывала тончайшая красноватая пыль.
— Вам повезло, тут есть даже ванная, — сказал отец
Ральф, ведя приезжих по деревянным ступеням к передней веранде; подъем оказался
не маленький; сваи, на которых стоял дом, были вышиной в пятнадцать
футов. — Это на случай половодья, — пояснил отец Ральф. — Вы тут
над самой речкой, а я слышал, иной раз вода за одну ночь поднимается на
шестьдесят футов.
И правда, здесь имелась ванная: старая жестяная ванна и
дровяная колонка помещались в огороженном конце задней веранды. Но, к
брезгливому удивлению Фионы и Мэгги, уборная была просто ямой, вырытой в
каких-нибудь двухстах шагах от дома, и от нее исходило зловоние. После Новой
Зеландии это казалось дикостью.
— Видно, не слишком чистоплотные люди здесь
жили, — заметила Фиона, проводя пальцем по пыльному буфету. Отец Ральф
засмеялся.
— Не пробуйте бороться с пылью, вам ее не
победить, — сказал он. — Здесь, на краю света, у вас три неодолимых
врага — жара, пыль и мухи. Как бы вы ни старались, вам от них не избавиться.
Фиа подняла на него глаза.
— Вы очень добры к нам, ваше преподобие.
— Как же иначе? Вы — единственные родные моего доброго
друга Мэри Карсон. Фиа слегка пожала плечами.
— Я не привыкла к дружескому отношению служителей
церкви. В Новой Зеландии они держатся очень обособленно.
— Вы ведь не католичка?
— Нет. Пэдди — католик. Дети, естественно, все до
единого воспитаны в католической вере, пусть это вас не беспокоит.
— Я и не думал беспокоиться. А вам это неприятно?
— Право, мне все равно.
— Сами вы не обратились в католическую веру?
— Я не лицемерка, отец де Брикассар. Я утратила веру в
ту церковь, к которой принадлежала, и не желала обращаться к другой религии,
столь же бессмысленной.
— Понимаю. — Священник следил глазами за Мэгги;
стоя на передней веранде, она вглядывалась в дорогу, ведущую наверх, к большому
дому хозяйки Дрохеды. — Очень хорошенькая у вас дочка. У меня, знаете,
слабость к тициановским волосам. У нее они такие, что Тициан сразу схватился бы
за кисти. Никогда прежде не видел точно такого оттенка. Дочь у вас только одна?
— Да. И у меня и у Пэдди в роду больше все мальчики,
девочки у нас редкость.
— Бедняжка, — непонятно сказал отец де Брикассар.
Потом из Сиднея прибыл багаж, расставлены были по местам
книги, посуда, кое-какие украшения, а в гостиной — клавесин и другие вещи
Фионы, и в доме стало привычнее, жизнь понемногу входила в колею. Пэдди и
мальчики, кроме младшего, Стюарта, почти все время проводили с двумя
работниками, которых Мэри Карсон задержала на ферме, чтобы они обучили приезжих
хозяйничать, ведь на северо-западе Нового Южного Уэльса овцеводство поставлено
совсем не так, как в Новой Зеландии. А Фиа, Мэгги и Стюарт убедились —
хозяйничать в доме старшего овчара Дрохеды совсем не то, что в прежнем их доме
в Новой Зеландии; подразумевалось, что беспокоить Мэри Карсон ни в коем случае
не следует, но ее экономка и остальные служанки так же рады были помочь женской
половине семейства Клири, как работники фермы — Падрику и его сыновьям.
