И вот он говорит с Мэгги, как говорил с нею когда-то Фрэнк,
будто с равной. Но он старше, мудрей, образованней Фрэнка, ему спокойнее
доверяешься. У него чудесный голос, и как славно звучит — по-английски плавно,
но с едва заметным ирландским выговором. Всю тоску и страх как рукой сняло. Но
по молодости лет Мэгги одолевало любопытство, теперь ей не терпелось узнать
все, что только можно, и ее не смущали сложные умствования, как тех, кому
всегда важнее вопрос не «кто», но «почему». Ведь он ее друг, обожаемый кумир,
новое солнце на ее небосводе.
— А почему вам не следовало мне про это рассказывать,
отец Ральф? Почему вы говорите, что это мама должна была сказать?
— Это сугубо женское дело, Мэгги. Никто никогда не
упоминает о менструациях и о своем нездоровье при мужчинах или при мальчиках.
Женщины могут говорить об этом только друг с другом.
— Почему?
Он покачал головой и засмеялся.
— Сказать по совести, я и сам не знаю почему. Я даже
хотел бы, чтоб было по-другому. Но ты уж поверь мне на слово. Никогда и никому
про это даже не заикайся, только с матерью можно говорить, но и ей не
рассказывай, что мы с тобой это обсуждали.
— Хорошо, отец Ральф.
Проклятие, до чего трудно выступать в роли матери, сколько
надо всего упомнить!
— Теперь иди домой, Мэгги, скажи своей маме, что у тебя
идет кровь, и попроси объяснить, что при этом надо делать.
— А у мамы тоже так бывает?
— У всех здоровых женщин так бывает. Только когда они
ждут ребенка, это прекращается, пока ребенок не родится. Поэтому женщина и
узнает, что у нее будет ребенок.
— А почему это прекращается, когда ждут ребенка?
— Не знаю, Мэгги. Извини, но я, право, не знаю.
— Отец Ральф, а почему кровь идет из кишок? Он вскинул
испепеляющий взгляд на мраморного ангела, тот ответил невозмутимым взором,
его-то нимало не трогали женские заботы. Отцу Ральфу становилось невтерпеж.
Поразительно, как она дотошно выспрашивает, — она, всегда такая
сдержанная! Но он понял, что стал для Мэгги источником сведений обо всем, чего
не найти в книгах, и, слишком хорошо зная ее характер, ни намеком не выдал
неловкости и смущения. Иначе она замкнется в себе и уже никогда ни о чем его не
спросит. И он терпеливо ответил:
— Это не из кишок, Мэгги. Внизу, под животом, у тебя
есть скрытый проход, нарочно для детей.
— А, значит, вот они откуда выходят, — сказала
Мэгги. — Я всегда думала, как же они выходят наружу.
Отец Ральф усмехнулся и снял ее с мраморного пьедестала.
— Ну вот, теперь ты знаешь. А знаешь, отчего родятся
дети, Мэгги?
— Ну, конечно, — с важностью сказала она, радуясь,
что у нее есть хоть какие-то познания. — Их отращивают, отец Ральф.
— А почему они начинают расти?
— Потому что хочешь ребеночка.
— Кто тебе это сказал?
— Никто. Я сама догадалась.
Отец Ральф закрыл глаза — нет, никто не может упрекнуть его
в трусости, если не станет он объяснять дальше. Остается только пожалеть Мэгги,
но помочь ей больше он не в силах. Хорошенького понемножку.
Глава 7
Мэри Карсон вскоре должно было исполниться семьдесят два
года, и она решила по этому случаю устроить прием, каких Дрохеда не видывала
уже полвека. День рожденья приходился на начало ноября — время, когда жара еще
терпима, во всяком случае для уроженцев Джилли.
— Вы приметили, миссис Смит? — зашептала
Минни. — Нет, вы только приметьте! Третьего ноября, вот когда она
родилась!
— Ну и что тут такого, Минни? — спросила экономка.
Ее, невозмутимо уравновешенную англичанку, несколько раздражала эта истинно
кельтская таинственность.
— А как же, она, стало быть, родилась под знаком
Скорпиона, верно? Скорпион, вот она кто!
— Понятия не имею, что вы такое говорите, Минни!
— Ox, миссис Смит, миленькая, так ведь для женщины
родиться скорпионом — это хуже нет. Дьяволовы дочки, вот они кто! — сказала
Кэт, вытаращив глаза, и перекрестилась.
На миссис Смит все это не произвело ни малейшего
впечатления.
— Право слово, Минни, и у вас, и у Кэт ужасная каша в
голове, — сказала она.
А вокруг все ходило ходуном, суете и хлопотам не
предвиделось конца. Старая паучиха, сидя в глубоком кресле в самом центре своей
паутины, так и сыпала распоряжениями — сделать то, сделать это, одно припасти,
другое из запасов достать. Обе горничные-ирландки не знали ни минуты передышки
— начищали серебро, перемывали сервизы лучшего фарфора, домашнюю церковь снова
превращали в залу и готовили к приему гостей соседние с нею комнаты.
Стюарт и несколько сезонных работников прошли с косилкой и
косами по лужайкам, пропололи цветочные клумбы, посыпали влажными опилками
выложенные испанской плиткой веранды, чтобы нигде не осталось пыли, протерли
толченым мелом пол в зале, чтобы танцующим было не слишком скользко, — во
всех этих делах больше мешали, чем помогали младшие мальчики Клири. Из самого
Сиднея, заодно с устрицами и креветками, крабами и омарами, выписан был оркестр
Кларенса О'Тула; нескольких женщин из Джилли наняли помогать во время приема.
Вся округа от Радней Ханши до Инишмари и от Бугелы до Нарранганга гудела как
улей.
Пока среди мраморных стен эхом отдавались непривычный стук
переставляемой мебели и перекликающиеся голоса, Мэри Карсон покинула неизменное
глубокое кресло, подсела к столу, придвинула к себе лист плотной бумаги,
обмакнула перо в чернильницу и принялась писать. Уверенно, ни секунды не медля,
хотя бы в сомнении, где поставить запятую. За последние пять лет она обдумала
каждое слово, строила, перестраивала и довела до совершенства каждую фразу. И
не так долго пришлось писать; понадобилось только два листа бумаги, да и то
второй исписан всего на три четверти. Но, дописав последнюю строчку, она
несколько минут сидела недвижимо. Ее письменный стол — шведское бюро с
откатывающейся крышкой — стоял у одного из высоких, во всю стену, окон, если
повернуть голову, видна лужайка перед домом. И она обернулась, когда оттуда донесся
смех, — сперва поглядела рассеянно, потом застыла в ярости. Будь он
проклят с его помешательством!
Отец Ральф обучил Мэгги искусству верховой езды; девочка из
простой семьи, она никогда прежде не сидела верхом на лошади, и преподобный
отец восполнил этот пробел. Как ни странно, дочери простых земледельцев и
пастухов редко умеют ездить верхом. Верховая езда, в городе ли, на ферме ли —
развлечение для богатых молодых женщин. Да, конечно, девушки вроде Мэгги умеют
править двуколкой и упряжкой ломовых лошадей, умеют даже водить трактор, а
иногда и легковую машину, но верхом ездят редко. Такой семье верховая лошадь
для дочери не по карману.
