— Браво, Мэри! — повторил отец Ральф, и слезы,
первые его слезы со времен уже далекого детства, капали ему на руки — но не на
бумагу.
Тринадцать миллионов фунтов, и, возможно, он еще станет
кардиналом. А на другой чаше весов Пэдди, его жена, сыновья — и Мэгги. Как
безошибочно раскусила его эта гадина! Оставь она брата нищим, выбор был бы
ясен: без малейших колебаний пойти с этим завещанием к кухонной плите и спалить
его. Но она позаботилась о том, чтобы Пэдди ни в чем не нуждался, после ее
смерти он будет здесь устроен лучше, чем при ее жизни, Дрохеду не вовсе у него
отнимут. Отнимут доходы с нее и звание владельца, но не самую землю. Нет, он не
станет обладателем баснословных тринадцати миллионов фунтов, но будет прекрасно
обеспечен и окружен почетом. Мэгги не придется голодать, нуждаться, зависеть от
чьих-то милостей. Но не бывать ей и мисс Клири, не сравняться с мисс Кармайкл и
прочими светскими девицами. Будет она девушкой из вполне уважаемой семьи, ей
откроется доступ в хорошее общество, но к «верхам» ей не принадлежать. Никогда.
Тринадцать миллионов фунтов. Можно вырваться из Джиленбоуна,
из безвестности, занять свое место в высших сферах церкви, заслужить прочное
расположение равных и вышестоящих. И теперь же, пока еще молод, пока еще не
поздно наверстать упущенное. Мэри Карсон разом переставила захудалый Джиленбоун
с далекой окраины на карте папского легата в самый центр его деятельности;
отзвук случившегося докатится и до Ватикана. Как ни богата римская католическая
церковь, тринадцать миллионов фунтов не пустяк. Тринадцатью миллионами даже и
она пренебрегать не станет. А внести эти миллионы в церковную казну может
только его рука, рука преподобного Ральфа де Брикассара, так написано синими
чернилами в завещании Мэри Карсон. Разумеется, Пэдди не станет оспаривать
завещание, знала это и Мэри Карсон, да сгноит ее Господь. Ну, конечно, Пэдди
придет в ярость, никогда уже не захочет видеть его и с ним говорить, но, как ни
велика будет досада обманутого наследника, судиться он не станет.
Что ж тут решать? Разве он не знает, разве не знал с первой
же минуты, едва прочитал завещание, как он поступит? Слезы высохли. С обычной
своей грацией отец Ральф поднялся, проверил, аккуратно ли заправлена рубашка в
бриджи, и пошел к двери. Надо съездить в Джилли, взять сутану и прочее для
похорон. Но сперва он еще раз посмотрит на Мэри Карсон.
Хоть окна спальни и открыты, зловоние стало уж вовсе
нестерпимым: ни ветерка, ни дуновения, занавеси вяло повисли. Твердым шагом он
подошел к кровати и остановился, глядя на покойницу. На лице, там, где оно было
влажное, из отложенных мухами яиц уже вылуплялись личинки, полные руки в кистях
и до плеч вздулись от газов зеленоватыми пузырями, кожа кое-где полопалась. О
господи. Мерзкая старая паучиха. Ты победила, но что это за победа! Одна
разлагающаяся карикатура на человеческую природу восторжествовала над другой.
Тебе вовек не взять верх над моей Мэгги, не отнять у нее того, чего у тебя
самой никогда не было. Пусть я буду гореть в аду рядом с тобой, но я знаю,
какая адская мука уготована тебе — вечно гореть бок о бок со мной в том же огне
и видеть, что я вечно остаюсь к тебе равнодушен…
Внизу, в прихожей, его ждал Пэдди, растерянный, бледный до
зелени.
— Ох, ваше преподобие! — заговорил он, идя
навстречу священнику. — Вот жуть, а? Как гром среди ясного неба! Не ждал
я, что она вот так помрет, она же вчера вечером была совсем здоровая! Боже
милостивый, что ж мне теперь делать?
— Вы уже видели ее?
— Видел. Господи помилуй!
— Тогда сами понимаете, что надо делать. Никогда еще я
не видал, чтобы труп так быстро разлагался. Поскорей уложите ее в какой-нибудь
приличный ящик, не то через несколько часов придется ее сливать в бочку из-под
керосина. Завтра с утра пораньше надо ее похоронить. Не теряйте времени, не
украшайте гроб; прикройте его хоть розами из сада, что ли. Да поторапливайтесь,
приятель! Я еду в Джилли за облачением.
— Возвращайтесь поскорей, ваше преподобие! —
взмолился Пэдди.
Но его преподобие отсутствовал дольше, чем требовалось
только для того, чтобы заехать в церковный дом. Сначала он повел свою машину по
одной из самых богатых улиц города и остановил ее у шикарного особняка,
окруженного искусно разбитым садом.
Гарри Гоф как раз садился ужинать, но, услыхав от горничной,
кто его нежданный посетитель, вышел в приемную.
— Не угодно ли отужинать с нами, ваше преподобие? У нас
солонина с капустой и отварным картофелем под соусом из петрушки, и в кои веки
не слишком соленая.
— Нет, Гарри, спешу. Я только заехал сказать вам —
сегодня утром скончалась Мэри Карсон.
— Господи Иисусе! Да я же там был вчера вечером! Она
выглядела совсем здоровой!
— Знаю. Около трех часов я проводил ее наверх, и она
была совершенно здорова, но, по-видимому, умерла, как только легла в постель.
Миссис Смит нашла ее мертвой сегодня в шесть вечера. Но смерть наступила
гораздо раньше, и это было ужасно; днем, в самый зной, комната стояла
закупоренная, жара как в инкубаторе. Дай бог мне забыть, на что она была
похожа! Отвратительно, Гарри, никакими словами не передать!
— Ее хоронят завтра?
— Иначе невозможно.
— Который час? Десять? В такую жару нам приходится
ужинать на ночь глядя, прямо как испанцам, но звонить людям по телефону еще
совсем не поздно. Хотите, я займусь этим вместо вас, ваше преподобие?
— Спасибо, вы очень добры, для меня это большое
облегчение. Я приехал в Джилли только переодеться. Когда собирался на этот раз
в Дрохеду, мне и в голову не приходило, что предстоят похороны. И надо как
можно скорей вернуться в Дрохеду, я им там нужен. Заупокойная месса завтра в
девять утра.
— Скажите Пэдди, что я привезу с собой ее завещание,
хочу огласить его сразу после похорон. Вам она тоже кое-что оставила, ваше
преподобие, хорошо бы и вам присутствовать.
— Боюсь, тут возникает небольшое осложнение, Гарри.
Видите ли, Мэри написала новое завещание. Вчера, после того как она простилась
с гостями, она вручила мне запечатанный конверт и взяла с меня слово, что я его
вскрою, как только своими глазами увижу ее мертвой. Я так и сделал и обнаружил
в конверте новое завещание.
— Мэри написала новое завещание? Сама, без меня?!
— Похоже, что так. Мне кажется, она давно его
обдумывала, но чего ради держала это в секрете, понятия не имею.
— И это завещание у вас при себе, ваше преподобие?
— Да.
Отец, Ральф достал из-за пазухи сложенные во много раз листы
бумаги и подал юристу.
Гарри Гоф, нимало не раздумывая, тут же начал читать.
Дочитал, поднял глаза — и в его взгляде много было такого, чего священник
предпочел бы не увидеть. Восхищение, гнев — и толика презрения.
