– А потом? – спросил Хагбард, напряженно подавшись вперед.Джордж увидел, как его лоб покрылся потом.
– Неважно, что будет потом, – отозвался БАРДАК. – Если мой прогноз верен и ситуация будет развиваться по этому сценарию, Эсхатон будет имманентизирован. Осуществится замысел иллюминатов, который они лелеяли еще со времен Груада. Это будет их полная победа. Все они одновременно достигнут «трансцендентальной иллюминации». А для человечества это означает вымирание. Конец.
Книга четвертая
Beamtenherrschaft
Да, Гувер умел работать. Он бы повоевал. Вот в чем дело. Он не поддался бы этим людям. Он запугал бы их до смерти. У него досье на каждого.
Ричард Милхаус Никсон
Трип восьмой, или Ход
Пришел к Верховному Чаппаралю человек, который учился в школах Пурпурного Мудреца, и Хун-Мэн-Тонга, и иллюминатов, и во многих других школах; но так и не обрел мира в душе.
И вот, учился он и в школах дискордианцев, и проповедников Мумму, и назареев, и Будды; но так и не обрел мира в душе.
И обратился он к Верховному Чаппаралю, и просил его: «Дай мне знак, чтобы я мог поверить».
И ответил ему Верховный Чаппараль: «Оставь меня и обрати взор к горизонту, и будет тебе знак, и да не ищешь больше».
И повернулся этот человек, и обратил взор к горизонту; но Верховный Чаппараль подкрался к нему сзади, замахнулся ногой и дал этому человеку сильный пинок в зад, заставивший его страдать и ужасно его унизивший.
Имеющий глаза да прочитает и поймет.
Мордехай Малигнатус, X. Н. С. «Книга материнской любви», «Нечестная Книга Лжи»
Церковь Звездной Мудрости ничуть не соответствовала представлению агента 00005 о том, каким должно быть добропорядочное духовное заведение. Архитектура была слишком готической, узоры на витражах – отталкивающе неприличными («О Боже, они, верно, кровожадные дикари», – думал он), а когда он открыл дверь, на алтаре не оказалось распятия. Более того, на месте распятия он обнаружил более чем непристойное изображение. По его мнению, оно выглядело откровенно безвкусным.
«Совсем не Ортодоксальная Церковь», – решил Чипе.
Он двигался осторожно, хотя здание казалось пустым. Судя по конструкции скамеек, они скорее предназначались для каких-то рептилий, чем для людей. В церкви, конечно, не должно быть комфортно, и это полезно для души, но здесь было… гм, слишком уж некомфортно. Первый витраж изнутри выглядел еще хуже, чем снаружи; Чипе не знал, кто такой Святой Жаба, но если это мозаичное изображение с его именем было его портретом, то, ей-богу, ни одна уважающая себя христианская конгрегация никогда не причислила бы его к лику святых. Следующий тип, Шоггот, был еще менее привлекательным, но он хотя бы не был причислен к лику святых.
Прямо перед ногами Чипса из прохода, отделяющего ряды скамеек, деловито пробежала крыса. Ну и обстановочка!
Чипе подошел к кафедре проповедника и увидел Библию. Хоть какой-то признак цивилизованности. Решив полюбопытствовать, какому библейскому тексту посвящалась последняя проповедь в этом дикарском притоне, Чипе взобрался на кафедру и пробежал глазами открытые страницы. К его ужасу, это была вовсе не Библия! Напыщенные речи о каком-то Йог-Сототе, вероятно, боге этих дикарей, который одновременно был и Воротами, и Стражем Ворот. Полнейший вздор. Чипе взял в руки громадный том и повернул к себе корешком. «Некрономикон»? Если его университетской латыни можно доверять, это означает что-то вроде «книги имен мертвых». Такая же пакость, как и вся эта церковь!
Он отправился к алтарю, стараясь не смотреть на гнусное изображение над ним. Ржавчина – интересно, что можно сказать о тварях, у которых ржавеет алтарь? Он ковырнул поверхность алтаря ногтем. Алтарь был мраморным, а мрамор не ржавеет. У Чипса возникло страшное подозрение, и он попробовал сковырнутое на вкус. Так и есть: кровь. И довольно свежая.
Да уж, совсем не Ортодоксальная Церковь.
Чипе приблизился к ризнице и наткнулся на паутину. «Черт», – выругался он, разорвав ее фонариком, – и тут на плечо ему упал огромный безобразный паук. Продолжая чертыхаться, Чипе стряхнул его на пол и раздавил. Черные боги, Святые Жабы, крысы, таинственные языческие Ворота, этот отвратительный Шоггот, а теперь еще и пауки. «Теперь очередь графа Дракулы», – мрачно думал он, толкая дверь в ризницу. Она неожиданно легко открылась, и Чипе остановился на пороге, ожидая.
Внутри то ли никого не было, то ли они не возражали, чтобы он вошел.
Чипе переступил порог и посветил вокруг фонариком.
– О Боже, нет, – сказал он. – Нет. Господи, нет.
– До свиданья, мистер Чипе, – сказал Святой Жаба.
Вы когда-нибудь ездили в пригород на метро со станции Черинг-Кросс? Вам знакомо это ощущение долгой поездки без остановок, когда кажется, что вы неподвижны, а стены туннеля с огромной скоростью проносятся мимо вас? Физики называют это относительностью. В сущности, это больше напоминало полет вверх по трубе, чем поездку в туннеле, но скорее было и тем и другим одновременно, если вы понимаете, о чем я говорю. Относительность. Мимо прошел старик с угрюмым лицом, одетый по американской моде начала двадцатого века, бормоча что-то о Каркозе. За ним ехал антикварного вида «понтиак», в котором сидело четверо растерянных итальянцев. Ехал довольно медленно, так что я успел заметить год – 1936, и даже прочитать номерной знак: Род-Айленд AW 1472. Затем прошел черный человек, но не чернокожий, не негр, а именно черный, без лица, и мне очень не хочется рассказывать, что у него было вместо лица! Он жалобно поскуливал и повизгивал, произнося что-то вроде «Текели-ли! Текели-ли!». Появился еще один мужчина, похожий на англичанина, но уже в одежде начала девятнадцатого века. Он посмотрел в мою сторону и сказал: «Я просто обходил лошадей». Я мог ему посочувствовать: я тоже «просто» открыл чертову дверь. Пролетел гигантский жук, во взгляде которого было больше ума, чем во взгляде любой виденной мною прежде букашки. Казалось, он одновременно перемещался в разных направлениях, если в том месте вообще уместно было говорить о направлении. Потом мимо меня с криком «Родерик Ашер!» пролетел седовласый пожилой мужчина, удивленно округлив голубые глаза. Затем прошел целый парад пятиугольников и других геометрических фигур, которые, казалось, разговаривали друг с другом на каком-то языке прошлого или будущего или той местности, которую они считали родиной. И теперь уже ощущение напоминало не движение в туннеле или по трубе, а катание на «американских горках» с «нырками» и «петлями», но не такими крутыми, как в Брайтоне. По-моему, я видел такую кривую в учебнике неевклидовой геометрии. Затем я промчался мимо шоггота, или он промчался мимо меня, и хочу вам сказать, что все картинки– ничто в сравнении с реальностью! Я готов отправиться куда угодно и рисковать жизнью, Служа Ее Величеству, но я прошу лорда Гарри не давать мне поручений, в которых мне снова придется сталкиваться с этими шогготами. Далее рывок или, правильнее, «точка перегиба», и я начинаю кое-что узнавать: это Инголынтадт, центр университетского городка. Затем мы снова взлетаем, но ненадолго, и снова точка перегиба: Стоунхедж. Люди в капюшонах, совсем как янки из Ку-Клукс-Клана, совершают среди камней какой-то чудовищный ритуал, то и дело громко поминая «Козла Лесов Легионов Младых», и звезды над головой какие-то чужие. Что ж, знания хватаешь там, где можешь, – и сейчас я знаю, пусть и не смогу объяснить ни одному паршивому академику, откуда я это знаю, – что Стоунхедж намного древнее, чем мы считаем. Свист рассекаемого воздуха, бах, мы снова взлетаем, и сейчас мимо проплывают корабли – самые разные: от старых клипперов янки до современных роскошных лайнеров, и все они отчаянно подают сигналы SOS, а следом летит группа самолетов. Я понял, что, видимо, в этой части расположен Бермудский Треугольник, и примерно тогда же меня осенило, что американец с угрюмым лицом – возможно, Ам-броз Бирс. Хотя я по-пежнему не имел ни малейшего представления, кем были остальные типы. Затем в одном направлении со мной двинулись Девочка, Песик, Лев, Железный Дровосек и Страшила. И тут же возник вопрос: посещаю ли я реальные места или это лишь места в сознании разных людей? И есть ли между первыми и вторыми какое-то различие? Когда рядом со мной оказались Мнимая Черепаха, Морж, Плотник и другая Девочка, моя вера в подобное различие начала разрушаться. Неужели некоторые писатели действительно умели подключаться к альтернативному миру, или пятому измерению, или как там это называется? Снова мимо меня прошел шоггот (тот самый или уже другой?), тараторивший: «Йог-Сотот-Неблод-Зин», и по его интонации я понял, что речь идет о чем-то совершенно омерзительном. Знаете, я умею адекватно реагировать на самые неприличные предложения, не распуская рук: в конце концов, я человек цивилизованный. Но все же намного лучше, когда такие предложения исходят из человеческого рта, или хотя бы вообще изо рта, а не из отверстий, которые и называть-то неудобно. Боже праведный, чтобы полностью понять, о чем я говорю, нужно самому встретиться с шогготом. Но я снова взлетел, изгибы становились все круче, а точки перегиба встречались все чаще. Увидев Головы, я безошибочно понял, что прибыл на остров Пасхи. У меня мелькнула мысль о поразительном сходстве этих Голов с Тлалоком и ллойгором с Фернандо-По, но этот безумный круиз продолжился и я попал в место последней стоянки.
