— Где он взял порошки, которые давал вам от ваших женских заболеваний?
— Он приготовлял их сам.
— Это и есть практическая сторона экспериментальной философии, миссис Уилсон. Для которой ему нужны были оборудование и место.
Миссис Уилсон осмысливала услышанное. Элпью буквально воочию видела, как в голове у нее лихорадочно закрутились мысли.
— И именно туда, — добавила она, желая усилить впечатление, — отправилась ваша пропавшая мебель.
— Ее взял Бо? Не для того, чтобы обставить дом своей любовницы?
— У него был лабораториум. В Брайдуэллском переулке. В подвале. Это часть старых складов позади театра в Дорсетском парке. Там он занимался экспериментальной философией. И там спряталась Бетти, когда вам стало плохо.
— С ней ничего не случилось?
Элпью кивнула.
— Но она напугана.
— Вы с ней встречаетесь?
Элпью снова кивнула.
— Попросите Бетти прийти сюда и поговорить со мной. Пожалуйста. — Миссис Уилсон закрыла глаза и пошатнулась.
К ней опять наклонилась графиня.
— Вы устали, миссис Уилсон. Мы вернемся завтра. Идите спать. Какой бы ужасной ни была здесь постель.
Миссис Уилсон слабо улыбнулась и медленно исчезла во мраке Флитской тюрьмы.
— Так, мальчик… — Графиня пошарила в кармане. — Ты доведешь нас еще за несколько пенсов до Солсбери-Корта?
— До Солсбери-Корта? Этого логова грубых и жестоких дикарей? Поздно ночью? В туман? И без мужской защиты? — Мальчик скорчил гримасу и пустился наутек, крича на ходу: — Ни за что на свете!
Глава седьмая
Сбраживание
Медленное преобразование вещества путем слабого нагревания.
Элпью с графиней добрались до лабораториума без происшествий.
— Знаешь, Элпью, мы только что приняли с тобой одно из самых необдуманных, безрассудных и отчаянных решений, которое когда-либо принималось мужчиной или женщиной. — Она откинула капюшон. — Когда этот жуткий тип с криком выскочил из таверны и бросился на нас, клянусь, я настолько перепугалась, что, если бы на мне была шляпа, мои волосы приподняли бы ее.
Элпью подавила зевок. Несмотря на возбуждение от прогулки, она выдохлась.
— Колокола бьют девять, миледи. У нас был длинный день. И что касается меня, я устала до крайности. — Она взялась за ручку двери. — Давайте как можно быстрее покончим с делами и вернемся домой, в нашу уютную кухню, к чашке горячего вина и славной теплой постели.
Едва они открыли дверь в лабораториум, Бетти виновато отпрянула от рабочего стола, на котором чем-то занималась. Когда девушка резко повернулась к ним, Элпью услышала, как за ее спиной зашелестели, переворачиваясь, страницы.
— Мистрис Бетти, — с улыбкой заговорила графиня, спускавшаяся по лестнице, на этот раз крепко держась за поручень, — надеюсь, наш приход тебя не удивил?
Подвал был освещен единственной свечой, которая стояла на рабочем столе. В ее неверном свете по всему похожему на пещеру подвалу плясали тени. В углу булькал на печке котел. Руки у Бетти были черными.
— Твою хозяйку повесят, Бетти. Как тебе эта новость?
Последовала секундная тишина, потом Бетти начала всхлипывать.
— Ну? — Графиня опустилась в кресло. — Тебе известно что-нибудь, что помогло бы нам ее освободить?
Девушка отерла рукавом лоб.
— Я больше ничего не знаю. Клянусь.
Элпью шагнула вперед и осмотрела рабочий стол. На нем был собран замысловатый прибор — большой медный аппарат с причудливыми трубочками, шедшими к пустой емкости. Рядом стояла огромная ступка, полная каких-то коричневых комков.
— Продолжаешь эксперименты? — Элпью взяла запыленную черную банку. Крышки на ней не было. Сыщица заглянула внутрь. — Что это за грязь?
— Угольный порошок. — Бетти словно пыталась заслонить прибор спиною. — Я обязана продолжать работу мистера Уилсона, это мой долг перед ним. Может, приду к его последнему открытию.
Элпью прошла дальше и остановилась возле печи, беря медные и свинцовые сосуды и разглядывая их.
— Как это называется?
— Не трогайте! — Подбежав, Бетти вырвала из рук Элпью емкость странной формы. — Это пеликан. Но им может пользоваться только тот, кто причастен алхимии. Адепт должен быть чист душой. — Она решительно поставила пеликана на каменный пол и загородила его. — Вы не посвященная.
Графиня схватила девушку за руку.
— А ты чиста душой, Бетти? Что ты приобретешь с помощью этого эксперимента? Ты сможешь освободить миссис Уилсон или найти убийцу ее мужа? Или тебя интересуют только деньги? Может, ты участвовала в заговоре, который и привел его к смерти?
— Нет! Нет! — затрясла головой Бетти. — Это не так. Я знала об этом, но не участвовала.
— Знала об этом? О чем?
— Зачем мне желать его смерти? — медленно заговорила девушка. — Моя жизнь была такой сладкой, пока он был жив. А теперь посмотрите на меня. — Она указала на мрачный подвал. — Я, как крот, живу под землей, выползая только на рассвете, чтобы добыть немного еды.
— Но зачем тебе так жить? — Элпью, вынюхивая и высматривая, шныряла по подвалу. — Остальные слуги живут по-прежнему. Ты могла бы, как и они, по-прежнему спать в своей уютной постельке в Эйнджел-Корте.
— Они остались? После убийства мистера Уилсона и покушения на миссис Уилсон? Не верю. Они не питали к этой семье никакой привязанности. Ни один из них. Они были современными слугами. Работали за страх, а не за совесть.
Графиня была довольна. Какая проницательная девушка.
— Значит, ты не любила остальных слуг?
— Меня воспитали родители, которые сами были слугами прежней закалки. Они с умом выбирали себе хозяев и оставались с ними до конца.
— Как похвально. Может, ты сядешь, моя дорогая, — наклонилась к ней графиня.
Бетти покачала головой.
— Я слишком устала. Я могу уснуть.
— Кое-что меня озадачивает, Бетти, дорогая. Есть одна вещь, которая не дает мне до конца поверить, что ты говоришь чистую правду.
Глянув на нее, Бетти пожала плечами.
— Какая?
— Почему ты принесла сюда деньги, которые в то утро заплатила мистеру Уилсону таинственная дама, хотя ты знала, что мистер Уилсон мертв?
Выражение лица Бетти не изменилось.
— Я понимаю, почему ты делала так раньше. И не пытайся отрицать — мистрис Элпью видела, как ты со свертком под мышкой ушла во время той суматохи.
Бетти перевела взгляд на Элпью.
— Итак? Почему не оставить деньги в доме для его вдовы, которой они по праву принадлежат?
