— Пара грязных старых парусов, которые, — он подмигнул Годфри, — разорвались и пришли в негодность.
— И вы пгодали этто во двогец? Я слышала, что у голландца стганный вкус по части обивки, однако…
Элпью сунула в рукав карту, приберегая ее на потом.
— Для нужников, — усмехнулся сэр Питер, — подтираться в нужниках. Какая разница, чем подтирать зад? Удваиваю.
— Еще две гинеи. — Пигаль выложила пятерку бубен. — Мне казалось, что существуют официальные лица, отвечающие за подобные вещи. Коголевский камеггег, нет?
— Да, разумеется. Но в департаменте Главного королевского камергера наблюдается некоторое смятение. Множество разногласий между низшими чинами. А вспомни, Пигаль, старушка, я всегда говорю: где нытики, там и деньги.
— Не знаю, на что им там жаловаться. — Элпью пододвинула несколько пенсов и открыла карты. — Во дворце работать хорошо. Надежно.
— Масса привилегий, — поддержал Годфри. — Бесплатная еда, можно продавать свечные огарки… А уж остатки еды после торжественных обедов…
— Но с тех пор как казну в свои руки взял голландец, все это кончилось. — Сэр Питер быстро рассортировал свои карты и выложил семерку пик. — Беда в том, что, лишив людей всех их привилегий, он забывает им платить. Некоторым из придворных задолжали за год. Так что… Семерка выигрывает, пятерка проигрывает.
— Ясно, — сказала Пигаль, наблюдая, как ее деньги уплывают через стол к сэру Питеру, а он кладет на середину стола валета. — Вы пгодали им дешевую дгянь, а они выписали счет на обычную цену и газницу прикагманили. — Она выложила туза.
— Набавляю. — Сэр Питер достал пять гиней. — Ибо этим вечером я, как видите, богат! Сегодня мы опустили в воду только палец. Завтра нырнем целиком.
— Пгавда? — Пигаль поставила столько же, сколько сэр Питер. — Пгодолжите с Кенсингтонским двогцом?
— Да, и посмотрим, какие еще вещи, выпавшие из тележки старьевщика, мы сможем туда протолкнуть. — Посасывая кончик своей бородки, он размышлял над картами. — Говорят, что у принцессы Анны почти такой же огромный двор, как и у самого короля. И оба они застряли в Кенсингтоне. — Сэр Питер повернулся к жене. — Никогда не знал, что ты такая молчаливая, Эшби, дорогая. Тебе не дурно?
Графиня надула губы.
— Со мной обошласьдурно моя подруга! — воскликнула она. — Сверх того, я провела самый жуткий день, какой можно представить.
— Туз выигрывает, валет проигрывает. — Годфри снял колоду и перетасовал.
Сэр Питер, Пигаль и графиня открыли карты. Элпью извлекала карту из рукава, готовясь разыграть ее.
Графиня же приготовилась основательно пожаловаться.
— Сегодня моя французская так называемая подруга потащила меня в немыслимо ужасное место. Жуткое селение в какой-то глухомани под названием Актон.
— Ах, — вздохнул сэр Питер, — Актон! Зеленый рай!
Карта вывалилась из рукава Элпью на пол.
— Актон?
— Там очень зелено. Актон-Грин — так его вполне законно называют. — Сэр Питер переложил карты. — Актон — зеленые леса, их густая листва великолепно защищает все главные дороги, которые идут на запад.
Графиня, не слушая его, продолжила гневную тираду в адрес Пигаль.
— Затащила меня в такую даль, и что мы там нашли? Неприятную, грубую женщину, которая говорила только об одежде и рыбалке.
— А лакеем у нее здоровый головорез? — Элпью выложила свои карты лицом вверх. Пигаль лихорадочно их запоминала.
— О чем ты говоришь, Элпью? — спросила графиня, пораженная такой реакцией. — Не было там никакого лакея. Только служанка, которую рвало, да черный мальчишка. — Она заметила лежавшую у ее ног карту. — Элпью, это твой бубновый король или мой?
В полном смятении Элпью подняла карту и положила на стол.
— Я запуталась. Но, миледи, я должна узнать про Актон. Это большое селение?
Годфри перевернул верхнюю карту колоды.
— Король выигрывает.
Не замечая, что она выиграла, Элпью не отставала от графини.
— Расскажите мне об Актоне. Кого вы там встретили?
— Прошу тебя, смени тему. Неужели ты не понимаешь, поездка была достаточно ужасна сама по себе, чтобы еще говорить о ней целый вечер. — Графиня взяла одну из карт Элпью. — И почему тебя вообще интересует этот забытый Богом уголок?
Элпью инстинктивно поняла, что при сэре Питере, Годфри и герцогине Пигаль не следует говорить о деле Бо Уилсона. Она вспомнила также, что еще даже не поведала графине ни о страшной судьбе Бетти, ни об обнаружении последнего послания Бо.
Пока Элпью таращилась на графиню, Годфри снова и снова повторял:
— Ты выиграла, Элпью. Забери деньги. Пигаль подвинула к ней монеты, желая поскорее продолжить игру.
— Спасибо, Годфри. Пожалуйста, дай новую колоду.
— Графиня… — начала Элпью, пытаясь едва уловимой мимикой дать своей госпоже понять, насколько дела серьезны. — Миледи, очень срочно. Мне нужно поговорить с вами наедине.
Графиня поджала губы и повела плечами.
— Не думай, что я так быстро прощу твое роковое предательство.
— Миледи, вы должны мне помочь. Я бы хотела переговорить с вами с глазу на глаз. — Элпью выпалила первое, что пришло ей на ум: — Я беременна.
Графиня медленно оглядела Элпью, потом исподтишка посмотрела на мужа, но вспомнила, что он всего лишь день как вернулся.
— Я должна поговорить с вами, миледи, — взмолилась Элпью. — Чтобы никто не слышал. Вы единственная, к кому я могу обратиться. Вы мне все равно что мать…
Сдержанно кивнув остальным присутствующим, графиня поднялась и взяла Элпью за руку.
— Идем, Элпью, уединимся на кухне, не станем мешать их разнузданному веселью.
Усевшись у очага, Элпью выложила графине всю правду.
— О, миледи, простите меня. Но мне нужно было поговорить с вами наедине, — объяснила она. — Видите ли, беременность — это практически единственное, чего не случилось.
Элпью торопливо поведала о страшной смерти Бетти, о знаке «33» и записке в банке, о визитах к аптекарю и астрологу и о том, что здоровяк, которого они видели поблизости от Бо, был, по всей вероятности, тем самым актером, который теперь служил у богатой дамы в Актоне.
— Так что понимаете, миледи, мы должны вернуться в Актон. Осмотреться, порасспрашивать, узнать, что там о нем знают.
— Мы можем заглянуть в таверну. Там подают отменное блюдо, которое называется «Завтрак скотника». — Теперь графиня почувствовала себя прямо-таки знатоком сельской местности и ее обычаев и была рада поделиться своими познаниями. — Или, может, та отвратительно грубая женщина знает про него. И даже если и не знает, мы могли бы хорошенько ей отомстить. Идем.
