— Во имя темного пламени Курула! — зарычал Бальбок что было сил и в следующий миг с разбегу врезался во Врата.
Раздался какой-то пустой и глухой звук: Врата, конечно же, нисколько не сдвинулись. Зато Бальбок отлетел назад и, оглушенный, зашатался, но ярость его не утихла.
— Ну, погоди, дрянь такая! — крикнул он. — Было бы смешно, если бы я не достал тебя! — И, подняв секиру, снова устремился вперед и ударился о Врата.
Взметнулся сноп искр, когда острое лезвие секиры ударилось о створки, но даже царапины не осталось на них. Бальбок ударил еще раз, и еще — и оно наконец поддалось — не Врата, конечно же, а с треском лопнувшее лезвие секиры.
С проклятием на губах, Бальбок отшвырнул бесполезные остатки оружия в сторону. Его ярость только усилилась. Взбешенный, он подскочил ко Вратам и замолотил по ним голыми лапами — жалкое зрелище, и Раммар решил прекратить его — Охотник за головами и эльфийка и так уже были совсем невысокого мнения об орках, и без того, чтобы Бальбок бушевал, словно безумный.
— Что ты делаешь, умбал? — крикнул Раммар, топая к брату. — Неужели обязательно доказывать всему свету, что мы, орки, не способны ни на что, кроме…
Он вдруг умолк, потому что надпись на Вратах снова засветилась голубым светом. Ожидая, что из них вылетит молния, которая вполне может попасть в него, Раммар бросился на землю.
Но все вышло иначе.
Сияние стало еще более интенсивным, наполнило Врата, стало настолько ярким, что четверо путешественников вынуждены были заслониться от него. Раздался мощный треск, и вдруг среди голубого сияния возникла черная щель. Она все расширялась и расширялась, и, точно так же, как в Шакаре, Врата открылись, словно по волшебству. Тяжелые створки со скрипом расходились в стороны, чтобы пропустить путников внутрь Сокрытого Города.
— Ну наконец-то! — воскликнул Бальбок, подпрыгивая. — Самое время!
Раммар, не веря своим глазам, поднялся и, моргая, уставился на Врата. Корвин и Аланна недоверчиво приблизились, не понимая, что происходит.
— Н-но это же невозможно! — выдохнула эльфийка. — Орк не может открыть Врата в Тиргас Лан.
Удивление Аланны помогло Раммару преодолеть свое собственное.
— А почему нет? — воскликнул он. — Ты просто от нас этого не ожидала, да?
— Точно так же, как и в Шакаре, — прошептала Аланна, наблюдая за тем, как Врата полностью открылись. Сияние померкло, стали видны башни и здания, вздымавшиеся по ту сторону Врат. — Вы и Врата Фаравина открыли.
— Неплохо, да? — оскалился Раммар, хотя ему было не совсем ясно, что именно так удивляет эльфийку. Бальбок открыл ворота — ну и что? Если ему это удалось, значит, не так уж это было и трудно…
Нерешительно, словно все еще не в силах до конца поверить в происходящее, эльфийка и охотник за головами подошли ближе. Глаза Корвина сверкали от жадности, смешанной с некоторой долей зависти. То, что именно его заклятым врагам удалось открыть вход в Сокрытый Город, ему совершенно не нравилось, что еще больше обрадовало Раммара. Коротконогий снизошел до того, чтобы по-приятельски похлопать брата по груди.
— Неплохо, Бальбок, должен признать, это было совсем неплохо. Хотя я, конечно же, тоже смог бы.
— Думаешь? — с сомнением поглядел на него Бальбок.
— Собачья лапа! — возмущенно воскликнул Раммар. — Ты что же, не веришь в это?
Бальбок покачал головой.
— Я только спрашиваю себя, почему же ты тогда этого не сделал.
— Как это на тебя похоже! — Раммар сердито топнул ногой. — Я разок дал тебе шанс, а ты опять жалуешься. Когда же ты будешь, наконец, доволен?
— Когда я завладею сокровищем Тиргас Лана, — ответил Корвин, хотя его никто не спрашивал.
Охотник за головами и эльфийка подошли ближе, и теперь вся четверка стояла у входа в город, в который никто не входил на протяжении многих веков. Прямо за Вратами находился большой зал, в котором некогда несли службу стражи города; за ним начиналась широкая улица, как можно было увидеть через вторые, открытые ворота. По обеим сторонам улицы высились здания с высокими арками и колоннами, тоже из почерневшего, как и стены крепости, камня.
— Чего вы ждете? — подталкивал их Корвин с мечом в руке.
— Этого… этого не может быть, — бормотала Аланна, которая не могла прийти в себя. — Никто, кроме Избранного, не может открыть Врата Тиргас Лана. Так сказано в пророчестве.
— Ну, что ж, — не без гордости заявил Раммар, — в таком случае получается, что кто-то из нас — Избранный.
Эльфийка устремила на орка уничтожающий взгляд, и голосом, от которого тот содрогнулся, выкрикнула:
— Примитивный дурак! Да что ты понимаешь? С такими вещами не шутят!
— А я и не собирался шутить, — заверил ее Раммар. — Давайте заберем наконец это чертово сокровище и уберемся.
— Я того же мнения, — согласился с ним Корвин.
— Бальбок?
— Я готов, — заверил худощавый орк.
— Итак, в путь, — проворчал Корвин, входя во Врата. — За Марену.
— За истину, — сказала Аланна и последовала за ним.
Раммар и Бальбок переглянулись.
— За нас, — одновременно произнесли они.
А затем вступили в Сокрытый Город.
Ортмар фон Бут, сын Ортвина, находился в дурном расположении духа. Жалкие орки и охотник за головами ушли от него, и все указывало на то, что бежать им помогла эльфийка.
Что это могло означать, предводитель карликов понять не мог. Он знал одно: нужно вернуть эльфийку, потому что она была единственной, кто знал дорогу к сокровищу, и он зажарит орков и человека живьем, как только их поймает.
Ортмару было ясно, что они повернули на юг, к лесу Тровны, поэтому он со своими людьми тоже отправился в южном направлении. На берегу реки они обнаружили украденную лодку, оставили рядом собственные лодки и последовали за беглецами пешком, подгоняемые жаждой мести и жадностью; Ортмар не был бы сыном старого фон Бута, если бы возможность завладеть сокровищем неслыханной ценности оставила его равнодушным.
На скудной степной земле следы были почти не видны, но, зная, что беглецы направляются в лес Тровны, карлики просто направились на юг, навстречу темно-зеленой полосе, появившейся далеко на горизонте.
До тех пор, пока у них не появились гости…
— Ортмар, — сказал Талин, шедший рядом во главе каравана. — Посмотри туда!
Тот проследил взглядом за рукой заместителя, указывавшей на запад. Там, по другую сторону скудной равнины, вздымались острые хребты Черногорья. Но внимание Талина привлекли не далекие горы, а блики, едва различимые в слабом дневном свете, и облако пыли, окутывающее эти блики.
— Кто-то идет, — добавил Талин, хотя это было излишним.
