Вокруг быка запускали фейерверки, чтобы еще сильнее разозлить его.
Как только дым рассеялся, началась схватка. Вскоре по телам всех трех животных струилась кровь.
Наиболее храбрая собака оторвала клок от морды быка и была объявлена победителем.
— И это происходит весь день? — спросила Ребекка, которой стало не по себе.
— Порой продолжается и ночью. Тогда зажигают факелы, чтобы осветить арену.
— Еще и факелы? При такой-то жаре?
Мясник забрал своего несчастного быка, истекающею кровью.
— Он получит неплохой доход, — сказал Филипп.
— Как это?
— Чем сильнее собаки раздразнят быка, тем нежнее становится его мясо. Так утверждают торгаши.
На ступенях вновь засуетились победители и проигравшие. Казалось, арена вот-вот лопнет. Вдруг Ребекка увидела на площадке новых людей.
— Что случилось?
С ринга убрали столб и веревку.
— Гладиаторы!
Суматоха усилилась.
Опять появился человек в ливрее. Публика вновь стала осыпать его оскорблениями. Человек начал зачитывать вызовы обоих бойцов.
— «Перед этой схваткой благородного искусства нападения и обороны я, Джеймс Миллар…»
При звуках этого имени его голос потонул в реве толпы.
— «…я, Джеймс Миллар, парангон в искусстве борьбы, победивший более чем в ста сражениях, обладатель более двадцати почетных призов, обменялся колкими словами с моим противником. Сегодня я бросаю ему вызов на несравненном ринге Хокли и обещаю защищать свое имя до самой смерти. Путь он трепещет и не ждет от меня пощады, жалкий выродок! Виват королю!»
Голос Филиппа слился с восторженными криками толпы.
Теперь человек в ливрее читал ответ на вызов Миллара.
Публика на мгновение затихла.
— «Я, Тимоти Бак…»
Ребекке пришлось зажать уши, настолько пронзительными были крики толпы.
— Миллар и Бак! Миллар и Бак! — кричал Филипп вместе с сотнями зрителей.
— «Я, Тимоти Бак, опора гладиаторов Лондона и всего мира, без колебаний принимаю вызов Джеймса Миллара. Он проиграет — слово чести! — и будет молить меня о пощаде, проливая слезы, как жалкая сплетница, какой он и является! Виват королю!»
— Это называется пускать пыль в глаза, — объяснил Филипп. — Все знали, что сегодня должны встретиться Миллар и Бак. Газеты об этом писали еще неделю назад, но по традиции все делают вид, что слышат об этом впервые. Болельщики обоих противников должны охать и ахать как можно громче!
Первым под бой двух барабанов на ринг вышел Джеймс Миллар.
Обнаженный до пояса двухметровый гигант, лысый, с подкрашенными глазами, обошел ринг, приветствуя своих болельщиков и осыпая ругательствами тех, кто освистывал его.
— Подними голову. Ты видишь то же самое, что и я? — спросила Ребекка Филиппа.
Она указала пальцем на ложи богачей, в одной из которых появились управляющий Флит Джон Хаггинс и его сын.
— Свора паршивых собак, пришедших сюда бросать на ветер деньги, которые они силой вырвали у должников!
— О! Эти прекрасные слова достойны Хокли, Ребекка! Ты быстро учишься!
Хаггинсы разместились в ложе, в которой уже сидели несколько человек. Они были одеты в свои неизменные зеленые рединготы и белые шелковые шарфы. Держались они как люди, занимающие высокое положение в обществе.
Тем временем на ринг вышел Тимоти Бак. Он был одет в длинный черный плащ с капюшоном, усыпанным блестками. В отличие от экспансивного Миллара он словно не замечал зрителей и свирепо смотрел на своего противника.
— Видишь, — сказал Филипп, — на запястье у обоих лента. Как рыцари в старые времена, они сражаются за честь своей дамы сердца. Когда я стану гладиатором, я буду носить твои цвета!
— Если ты когда-нибудь возьмешь одну из моих лент, чтобы померяться силами с этими мерзавцами, — отозвалась Ребекка, — я тебя удушу этой же лентой!
Филипп пожал плечами:
— Ну и ворчунья!
Миллар и Бак начали биться. У одного из них в руках была дубина, у другого — палка.
Толпа неистовствовала. Каждый из зрителей сделал крупную ставку и теперь подбадривал своего кумира. Комментарии отпускались по поводу малейшего выпада, малейшего успеха.
— На сегодняшний день это два лучших чемпиона!
— В Хокли кто-нибудь умирал?
— Никогда. Впрочем, да. Бедняга Батлер получил открытый перелом, рана загноилась, и он не выжил.
— Вот видишь, здесь все подстроено! Иначе гладиаторы погибали бы каждую неделю.
Миллар радовал зрителей, испуская пронзительные вопли и делая гротескные движения. Бак вызывал восхищение, нанося точные удары.
Потом гладиаторы стали биться на шпагах.
Миллар нанес прямой удар Баку в лоб. Из раны ручьем полилась кровь. Баку наложили повязку, смоченную в уксусе, и обмотали ее оберточной бумагой.
— А ты говорила! — усмехнулся Филипп. — Подстроено!
— Удар был спланирован заранее. Бак просто ждал, это же бросалось в глаза!
Ребекка отвернулась и принялась рассматривать окружающих ее людей, ловить выражения их лиц. Она удивилась, увидев много женщин. Женщины пили, курили, кричали так же громко, как и мужчины.
Вдруг в толпе она увидела знакомое лицо.
— Смотри, Филипп! Смотри!
— Что такое?
— С другой стороны ринга!
— Я ничего не вижу.
— Около огромного бородача в желтом рединготе. Разве это не Тоби Бун?
Филипп заметил рыжую шевелюру сапожника, недавно сбежавшего из Флит.
— А Хаггинсы совсем рядом! — сказала Ребекка. — Учитывая тот скандал, который вызвало его бегство, Буна ждет виселица, если они его схватят.
Пьяный Тоби Бун присоединился к кричавшей толпе.
— О чем он думал, когда шел сюда?
— С завсегдатаями Хокли всегда происходит одно и то же. Если ты начал, ты уже не можешь без этого обходиться.
— Надо предупредить Буна прежде, чем Хаггинсы его заметят.
— Ты сошла с ума! Если они нас увидят рядом с ним, то примут нас за его сообщников.
— До чего же ты храбрый!
— Но…
— Поступай как знаешь!
Ребекка начала пробираться сквозь толпу. Филиппу ничего не оставалось, кроме как последовать за ней.
Их больно толкали, отбрасывали назад. При каждом зрелищном ударе Миллара или Бака толпа вскакивала, образовывая непреодолимую стену.
Теперь Бак ранил Джеймса Миллара. Тоби Бун, будучи одним из его самых неистовых болельщиков, принялся громко распевать гимн во славу Миллара. Вскоре примеру Буна последовали все его соседи.
