— Кто он? Кто тот, кто прислал тебя?
— Вы его не знаете. Но он вас знает.
В юности Энно Ги доводилось сталкиваться с профессором Гасом Брюле, хитроумным монахом-доминиканцем, который в пух и прах разносил все аргументы своих учеников на занятиях по риторике. Если он кого-то допрашивал, то это было серьезным испытанием для ума ученика. К каким риторическим тонкостям, намекам и ухищрениям приходилось прибегать человеку, чтобы умудриться обойти расставляемые этим преподавателем ловушки и в конце концов получить его одобрение! «Сложные ответы — простыми словами» — таким было золотое правило, установленное Брюле. Задача состояла в том, чтобы заставить допрашивающего задавать себе самому больше вопросов, чем допрашиваемому.
— То добро, о котором ты сказал… что это?
— Правда.
— Правда? Какая?
Кюре ответил не сразу. Он знал, что в любой религии умение подвергать что-либо сомнению — роскошь, доступная лишь самым образованным людям. А местные жители, представляющие собой маленькую, уже пятьдесят лет оторванную от внешнего мира группку людей, имели, по всей видимости, примитивное мышление и такое мировосприятие, когда всему давалось однозначное объяснение, а части соединялись в единое целое неразрывными связями. Энно Ги не мог позволить себе сейчас рисковать, навязывая свои идеи, которые, чего доброго, могли оскорбить религиозные чувства местных жителей.
— Я пока не знаю, — наконец сказал он. — Та, которую мы выясним вместе. Именно для этого меня и направили к вам.
«Судьи» явно не знали, как истолковать его ответы. Воцарилось молчание. Однако то, что эти пятеро дикарей погрузились в размышления, было, конечно, на руку кюре. С того момента когда этот пришелец, по мнению местных жителей, перестал представлять для них угрозу и вызвал у них интерес к своей особе, он был в безопасности. По крайней мере на время.
Вскоре допрос возобновился. Кюре стали расспрашивать о его одежде, о том, чем он питается. «Судьи» интересовались, спит ли он, как они, дышит ли он, как они, состоит ли он из мяса и костей, как они. Затем его спрашивали: что первично — Солнце или Луна, насколько глубоки болота, почему бывает тепло и бывает холодно, сколько времени он может обходиться без еды…
Подобных вопросов кюре не боялся, а потому чувствовал себя пока в относительной безопасности. Он опасался того, что ему могут начать задавать более конкретные вопросы.
— Ты прибыл сюда не один, — сказал Сет. — Те двое, они тоже были посланы сюда, как и ты?
— Да.
— Где они сейчас?
— Они еще вернутся…
Во взглядах жрецов читалось беспокойство.
— …как только вы поймете, что я не представляю для вас опасности, — договорил кюре.
* * *
Следующий допрос состоялся в хижине Тоби.
Перед Энно Ги сидели все те же пятеро «судей».
Атмосфера здесь была более натянутой и тревожной, чем в хижине Сета. На стенах висело оружие, изготовленное из дерева и железа. В полумраке помещения были видны украшения, изготовленные из костей животных. «Очевидно, трофеи», — подумал кюре. Это была хижина воина и охотника.
Энно Ги опять усадили на обрубок бревна.
Тоби начал допрос, указав своим длинным прямым мечом на лоб кюре.
— А ты смертен?
— И да, и нет, — ответил кюре. Озадаченные «судьи» заерзали на скамьях.
— Часть меня может погибнуть, — продолжал кюре. — Другая часть — бессмертна. Вот почему я сказал «и да, и нет».
— Часть тебя? Какая?
Тоби осторожно коснулся черепа кюре кончиком своего меча.
— Эта?
Он опустил меч ниже и указал им на правое плечо кюре.
— Эта?
Затем он указал мечом на сердце…
— Эта?
…и, наконец, на печень.
— Или эта?
Несмотря на угрожающий тон Тоби, Энно Ги оставался невозмутимым.
— Ты не можешь ни увидеть ее, ни коснуться ее, — ответил он. — Она невидимая и неосязаемая.
— Невидимая и неосязаемая… Но она существует?
— Да.
— Где?
— Где-то внутри меня.
Тоби нахмурил брови.
— Если бы это было так, мне нужно было бы просто проткнуть тебя то в одном месте, то в другом, и в конце концов я наткнулся бы на нее…
— Ты ошибаешься.
— Если я не могу ее потрогать, значит, она не существует.
— Как сказать! Те слова, которые ты сейчас произносишь, они существуют? Откуда они исходят?
Энно Ги указал на рот Тоби.
— Оттуда?
Затем кюре указал на его легкие.
— Или оттуда? А когда ты мысленно разговариваешь сам с собой и слышишь, как в твоей голове звучит твой голос, откуда появляется твой голос? Кто издает звуки?.. Не знаешь? И я не знаю. Эта неведомая часть есть во всех нас. Мы знаем, что она есть, однако мы не можем ни дотронуться до нее, ни определить, где именно она находится.
Тоби был человеком с примитивным умом. Ему не нравились подобные запутанные рассуждения, и он решил направить разговор в другое русло, а именно поговорить о том, обладает ли Энно Ги какими-нибудь сверхъестественными способностями: может ли он зажечь огонь на расстоянии, видеть ночью, согнуть клинок пальцами, стать невидимым, предсказывать будущее, понимать язык животных?
— Ты можешь разговаривать с богами?
— Со всеми — нет. С одним конкретным богом — да.
Присутствующие тревожно переглянулись. Даже сам Тоби, похоже, был ошеломлен подобным ответом.
Тем не менее он заявил, что верит Энно Ги только в одном: в том, что его сюда «прислали». Он воспринимал этого человека как своего рода испытание, которому решили подвергнуть жителей деревни их боги. Энно Ги был созданием, порожденным Злом, и жителям деревни надлежало его изобличить.
— Ты — всего лишь видение, — сказал Тоби. — Ты принял такой же облик, как у нас, чтобы тебе легче было нас обмануть. Но на самом деле в тебе скрывается некий Дух. Он прячется под твоей внешностью. Под теми странными одеждами, которые ты носишь. Они чем-то отдаленно напоминают одеяния Отца, но…
Энно Ги тут же ухватился за появившуюся зацепку.
— Отца? Какого отца?
Тоби воспринял этот вопрос как оскорбление. Он резко замахнулся своим оружием, готовый обрушить его на кюре. Его остановил раздавшийся голос Сета:
— Прекрати! Давайте объясним ему, кто такой Отец. Он должен узнать о нем. Отец — это тот, кто предсказал Великий пожар и кто понял силу болот.
— Кто-то из вас его знал? — спросил Энно Ги. — Кто-то из вас его видел?
