– Ну, это не похоже на работу, – возразила Рода.
– Для вас, – сказала миссис Оливер. – Потому что вы ее и не
нюхали! Для меня это еще какая работа. Я иной раз несколько дней кряду только и
делаю, что бормочу себе под нос сумму, которую я смогу получить за очередную
публикацию в журнале. И знаете, это как шпоры коню. Так же, как ваша банковская
книжка, когда вы видите, как у вас растет счет в банке.
– Никогда бы не подумала, что вы сами печатаете на машинке,
– сказала Рода. – Я думала, у вас секретарь.
– У меня действительно была секретарша, и я пыталась
диктовать ей, но она была такой грамотейкой, что просто вводила меня в
депрессию, работать не хотелось. Я поняла: она на много лучше меня знает
английский и грамматику, всякие там точки и точки с запятыми, и начала
испытывать чувство неполноценности. Тогда я попыталась работать с совсем уж
малограмотной девицей, но, конечно, из этого тоже ничего не вышло.
– Это так здорово, уметь все придумывать, – сказала Рода.
– Придумывать я люблю, – со счастливой улыбкой сказала
миссис Оливер. – Что в самом деле утомительно – так переносить потом все это на
бумагу. Вроде бы запишешь, а потом оказывается, что объем в два раза меньше,
чем тебе заказали, и тогда мне приходится добавлять еще убийство и новое
похищение героини. Это очень надоедает.
Рода не ответила. Она с изумлением смотрела на миссис
Оливер, с по-юношески пылким благоговением перед знаменитостью, но тем не менее
она была разочарована.
– Вам нравятся обои? – спросила миссис Оливер, описывая
рукой широкий круг. – Я страшно люблю птиц. Предпочтительнее тропических на
соответствующем фоне. Это вызывает у меня ощущение жаркого дня, даже когда на
улице мороз. Ничего не могу делать, пока как следует не согреюсь. Зато мой Свен
Хьерсон каждое утро разбивает ледяную корку, когда ныряет в прорубь.
– Все это просто изумительно, – сказала Рода. – И ужасно
мило то, что вы не сердитесь, что я оторвала вас от работы.
– Выпьем кофе с тостами, – сказала миссис Оливер. – Очень
черного кофе с очень горячими тостами. Я готова это делать когда угодно.
Она пошла к двери и, открыв ее, громко крикнула прислуге,
потом возвратилась и спросила:
– Зачем вы приехали в город, за покупками?
– Да, я сделала кое-какие покупки.
– Мисс Мередит тоже приехала?
– Да, она пошла с майором Деспардом к адвокату.
– Э-э, к адвокату? – Брови миссис Оливер вопрошающе
поднялись.
– Да. Понимаете, майор Деспард сказал ей, что следует взять
адвоката. Вы знаете, он был так любезен.
– Я тоже была любезна, – сказала миссис Оливер, – но, увы,
это не очень-то подействовало, верно? Собственно, мне кажется, вашу подругу мой
визит возмутил.
– О, поверьте мне, нет. – От смущения Рода заерзала на
стуле. – На самом деле это и есть одна из причин, почему я сегодня пришла к
вам, чтобы объяснить… Видите ли, по-моему вы все не так поняли. Она, правда,
казалась очень нелюбезной, но на самом деле это не так. Я имею в виду, ее
насторожил не ваш приход. А что-то, что вы сказали.
– Что-то, что я сказала?
– Случайно, конечно… Это просто неудачно совпало.
– Что же я такое сказала?
– Вы, наверно, даже и не помните. Это было так, между
прочим. Вы сказали что-то о несчастном случае и яде.
– Да?
– Я так и знала, что вы не помните. Видите ли, в жизни Энн
был когда-то страшный случай. Она была в доме, где женщина приняла яд –
краситель для шляп. Я думаю, по ошибке, перепутала с чем-то другим. И она умерла.
И, конечно, для Энн это было тяжелым ударом. Она ни слышать, ни говорить об
этом не может. А вы напомнили ей, сказав о яде, и она сразу переменилась, стала
такая холодная, натянутая. И я заметила, что вы обратили на это внимание. Я
ничего не могла сказать при ней. Но я очень хотела, чтобы вы знали: это не то,
что вы думаете. Это не неблагодарность.
Миссис Оливер взглянула на зардевшееся подвижное лицо Роды и
медленно сказала:
– Понимаю.
– Энн ужасно впечатлительная, – сказала Рода. – Она не умеет
переносить трудности. Если ее что-то расстраивает, она лучше об этом не будет
говорить, хотя на самом-то деле в этом нет ничего хорошего, по крайней мере, я
так думаю. Это только уход от трудностей, делаешь вид, что их не существует. Я
бы предпочла избавиться от них, каких бы мучений мне это ни стоило.
– О, да вы, моя дорогая, солдат, – спокойно сказала миссис
Оливер. – А ваша Энн – нет.
Рода вспыхнула.
– Энн – чудная.
– Я не отрицаю, что она чудная, – с улыбкой сказала миссис
Оливер. – Я только говорю, что она не столь мужественна. – Она вздохнула и
довольно неожиданно для девушки спросила: – Вы верите, что правда ценнее всего?
– Конечно, верю, – сказала Рода, настораживаясь.
– Да, легко сказать, но если задуматься… Правда иногда
причиняет страдания, разрушает иллюзии.
– Все равно лучше ее знать, – сказала Рода.
– Вот так и я думаю. Но не знаю, так уж ли это разумно.
– Не говорите Энн, что я вам рассказала, ладно? Ей это не
понравится.
– Разумеется, еще бы. У меня и в мыслях не было. Давно это
произошло?
– Около четырех лет назад. Странно, не правда ли, как
некоторых преследует какая-то напасть. У меня была тетя, которая все время
попадала в кораблекрушения. И Энн – эти две внезапные смерти. Что, конечно,
гораздо хуже. Убийство – это довольно страшно. Верно?
– Да, страшно.
В эту минуту появился черный кофе и горячие тосты с маслом.
Рода пила и ела с удовольствием, как ребенок. Запросто пить
кофе со знаменитостью для нее было большим событием. Когда с тостами было
покончено, она встала и сказала:
– Я все же надеюсь, что не очень вам помешала. Вы не будете
возражать, в общем, вас не затруднит, если я пришлю одну из ваших книжек и
попрошу подписать ее мне?
Миссис Оливер рассмеялась.
– О, мы можем поступить проще. – Она открыла буфет в дальнем
углу комнаты. – Какая вам нравится? Мне очень нравится «История второй золотой
рыбки». Не такая откровенная халтура, как остальные.
Немного шокированная тем, как писательница характеризует
детище своего пера, Рода с радостью приняла подарок. Миссис Оливер, раскрыв
книжку, невероятно размашисто расписалась и вручила ее Роде:
