Тень усталости пробежала по лицу Энн. Как ей надоел этот
кошмар!
Пуаро уловил это выражение.
– Знаю, мадемуазель, знаю, – добродушно сказал он. – C’est
penible, n’est ce pas?
[113]
Вполне естественно. Вы, такая молодая, впервые
соприкоснулись с этаким ужасом. Вероятно, вы никогда не сталкивались с
насильственной смертью.
Рода немного нервно поудобнее переставила ноги.
– Ну и что же? – сказала Энн.
– Мысленно перенеситесь назад. Я хочу, чтобы вы мне
рассказали все, что помните о той комнате.
Энн в упор, с подозрением смотрела на Пуаро.
– Я не понимаю.
– Ну вот стулья, столы, безделушки, обои, занавеси, каминный
прибор. Вы видели все это, разве вы не можете их описать?
– А, понятно. – Энн нахмурилась. – Это трудно. Не думаю, что
так уж хорошо все помню. На обои я вообще не обратила внимания. Стены, по-моему,
были выкрашены в какой-то не привлекающий внимания цвет. На полу лежали ковры.
Был рояль. – Она покачала головой. – В самом деле, я, наверное, больше и не
могу сказать.
– Но вы и не пытаетесь, мадемуазель. Были же там какие-то
предметы, какие-то украшения, bric-a-brac?
[114]
– Помню, была шкатулка с египетскими ювелирными изделиями, –
медленно проговорила Энн. – В стороне, у окна.
– Ах, да. В самом дальнем углу от стола, на котором лежал
маленький кинжал.
Энн посмотрела на него.
– Я знать не знаю, на каком он был столе.
«Pas si bete,
[115]
– прокомментировал про себя Пуаро. – Но
тогда и Пуаро – не Пуаро! Знай она меня лучше, поняла бы, что я никогда не
предлагаю такую явную piege
[116]
». Вслух он сказал:
– Шкатулка с египетскими ювелирными изделиями, вы говорите?
– Да, – чуть оживившись, подтвердила Энн. – Довольно
привлекательные вещицы. Голубая с красным эмаль. Несколько хорошеньких колечек.
И скарабеи,
[117]
но я их не особенно люблю.
– Он был настоящим коллекционером – наш мистер Шайтана, –
пробормотал Пуаро.
– Да, по-видимому, – согласилась Энн. – В комнате было полно
всякой всячины. Все рассмотреть было просто невозможно.
– Значит, вы не можете упомянуть что-нибудь еще, на чем
задержалось ваше внимание?
Энн слегка улыбнулась.
– Только вазу с хризантемами, которым давно надо было
поменять воду.
– Ах, верно, прислуга всегда пренебрегает такими вещами.
Пуаро некоторое время молчал.
Энн робко спросила:
– К сожалению, я, видимо, не упомянула того, что вы от меня
ждали.
Пуаро добродушно улыбнулся.
– Это не имеет значения, mon enfant.
[118]
Я расспросил вас
просто так, на всякий случай. Скажите, вы в последнее время не виделись с
майором Деспардом?
Он увидел, что лицо девушки слегка порозовело. Она ответила:
– Он сказал, что скоро навестит нас еще раз.
– Это не он! – вмешалась Рода. – Энн и я в этом абсолютно
уверены.
Пуаро подмигнул им.
– Какая удача, убедить двух таких очаровательных молодых дам
в собственной невиновности.
«О господи, – подумала Рода, – неужели он собирается вести
себя как француз, я буду чувствовать себя дура дурой». Она поднялась и
принялась старательно рассматривать гравюры на стене.
– Ужасно хорошие, – сказала она.
– Неплохие, – согласился Пуаро.
Он нерешительно взглянул на Энн.
– Мадемуазель, – наконец произнес он. – Меня интересует, не
могу ли я попросить вас о большом одолжении… нет, нет, это не имеет никакого
отношения к убийству. Это нечто совершенно личное.
Энн немного удивленно взглянула на него. Пуаро же несколько
смущенно продолжал:
– Дело, понимаете ли, вот в чем. Приближается Рождество, мне
надо приготовить подарки для множества племянниц и внучатых племянниц. Мне
трудновато сообразить, что юным дамам в настоящее время по душе. Мой вкус, увы,
слишком старомоден.
– Я вас слушаю, – с готовностью отозвалась Энн.
– Вот, например, шелковые чулки. Приятно получить такой
подарок?
– Да, конечно, всегда приятно получить чулки.
– У меня камень с души свалился. Очень прошу вас оказать мне
услугу. Я приготовил несколько пар различных цветов, думаю, не то пятнадцать,
не то шестнадцать… Не будете ли вы столь любезны взглянуть на них и отобрать
полдюжины, которые покажутся вам наиболее подходящими?
– Непременно, непременно, – сказала Энн со смехом,
поднимаясь со стула.
Пуаро указал на столик в углу комнаты – сваленные на нем
предметы вопиюще не соответствовали своим видом (если бы она только это знала!)
хорошо известной приверженности Эркюля Пуаро к аккуратности и порядку:
беспорядочные груды чулок, какие-то меховые перчатки, календари, коробки с
конфетами.
– Я отправляю свои посылки несколько a l’avance,
[119]
–
пояснил Пуаро. – Смотрите, мадемуазель, вот чулки, выберите мне, умоляю вас,
шесть пар.
Он обернулся и встретился взглядом с Родой, которая
наблюдала за ним.
– А для вас, мадемуазель, у меня тоже кое-что имеется на
десерт, так сказать, по-моему, мадемуазель Мередит это не понравится.
– Что же такое? – воскликнула Рода.
Пуаро понизил голос.
– Нож, мадемуазель, которым двенадцать человек когда-то
закололи мужчину. Он был преподнесен мне в качестве сувенира «Международной
компанией спальных вагонов».
– Какой ужас! – не выдержала Энн.
