Одни считали, что Парижанин много выигрывает, другие поговаривали об огромном наследстве, припрятанном родителями Аркадия. Пытливые молодцы из угро даже провели обыск у Ристальникова на квартире, но, кроме романов на иностранных языках и молчаливого Никиты, ничего не обнаружили. На вопрос оперативников, откуда он прибыл, Аркадий отвечал, что приехал из киевского детдома, подтверждая свои слова справкой. Род своих занятий он характеризовал как «вольное предпринимательство», а себя называл «консультантом». Так как ничего предосудительного опера не нашли, им пришлось Ристальникову поверить и более внимания на него не обращать.
Аркадий зашел в ресторан и спросил кофе. В углу, в компании трех девиц гулял налетчик Ленька-Басманчик. Все четверо были пьяны, шумели и горланили песни, пытаясь перекричать исполнявшего романс цыгана. Присутствующие, не исключая и самого Басманчика, знали, что он догуливает на свободе последние деньки. На прошлой неделе опера взяли всех его подручных и установили за Басманчиком круглосуточную слежку. Должно быть, Ленькины кореша пока не «кололись», но все знакомые с работой органов люди пребывали в уверенности, что это не надолго. Под неусыпным надзором уголовки Басманчик пропивал награбленное и ждал ареста. Рассказывали, будто третьего дня он так разошелся, что пригласил сидевших за соседним столом соглядатаев отужинать вместе.
Аркадий ухмыльнулся и направился к расположившимся в стороне приятелям, Глебу Сиротину и Косте Резникову. Сиротин был беззаботным сыном богатого владельца мельниц; Резников – модным журналистом и писателем. Объединяла их страсть к игре.
Поприветствовав Аркадия, друзья предложили партию в преферанс, заказали «частный стол» и переместились в кабинет.
– А что, Аркаша, каковы твои дела? – тасуя колоду, спросил Резников.
– Обыкновенные – скука, – лениво ответил Аркадий.
– А мы вот на отдых собрались! – объявил Сиротин. – Костя, а, может статься, и девушек возьмем. Поезжай-ка и ты, дружок, с нами! Посмотришь на горы, искупаешься в море.
– Надо подумать, – неуверенно проговорил Аркадий.
– Что толку сидеть в душном городе? – поддержал Глеба Костя. – Банчик мы и там раскатаем. Решайся! Возьмем тебе подружку, отдохнешь.
– И кто же из девиц с вами едет? – поинтересовался Аркадий.
– С ним, – указывая на Глеба, ответил Костя, – Ленка Журавская, а со мной – сам знаешь – Света Левенгауп. У Светки есть масса подруг, подберем и тебе пассию.
– Я, господа, человек несовременный, меня девушки не любят, – начал было Аркадий, но друзья громко расхохотались:
– Разве важно, чтоб любили? Отдохнуть на чужой счет, да с таким красавцем, многие согласятся! Выбирать-то тебе!
– А что за место выбрали?
– В Батум поедем, – ответил Сиротин.
– Может быть, может быть… почему нет… не исключено, господа, что надумаю, – проговорил Аркадий, разглядывая сданные карты.
– Вчерашней истории не слыхали? – вдруг вспомнил Костя.
– О чем?
– Вас ведь не было! Так слушайте: явился я, по обыкновению, к десяти, вижу: на рулетке игра по-крупному, ставит незнакомый мужик. Распалился, знаете, как самовар. Справляюсь у крупье: кто, мол, таков? Васька сказал, что кутила этот – заезжий торговец сахаром, москвич, у нас в губернии находится по делам своим, и что он при бо-о-льших деньгах. Представляете?..
– Так-так-так… Пики! – бросил Глеб.
– …Наши «жучки» казиношные вокруг залетного мужика вьются пчелами, предлагают составить банк. А он – ни в какую! Проиграл тыщ пять на рулетке и в гостиницу спать поехал.
– Пас! – объявил Аркадий. – Каков он, твой приезжий? Стар или молод?
– Не то чтоб стар, да и не молод. Лет сорок пять, может, сорок семь будет. Этакий то-олстый мужичина в зеленом, – отозвался Резников. – Два паса, играй, Глеб!
– Придет он сегодня? – спросил Аркадий.
– Ждут, – пожал плечами Костя.
– Надо бы взглянуть, – Аркадий нажал кнопку вызова маркера.
– Ты что, задумал его «подоить»? – улыбнулся Сиротин.
– Пока не решил.
Дверь отворилась, и появился маркер.
– Лева, будь любезен, скажи: вчерашний кутила здесь? – справился Аркадий.
– Так точно, Аркадий Сергеевич, играют они.
– Как его звать-величать?
– Анатолий Анатольичем.
– Пьян ли?
– Не сказать чтобы очень, но веселенький, – рассмеялся Левка.
– А «жуки»-то наши наползли? – вставил Костя.
– Нынче маловато. Кныш да Митька Дубровин рядышком погуливают, прочих не видать.
– Ладно, ступай. Как сыграем, так и мы выйдем взглянуть, – отослал Левку Аркадий и посмотрел на Глеба. – Заказывай!
– «Семерик» в пиках! – объявил игру Сиротин.
* * *
Часа через два, закончив с преферансом, приятели вышли к рулетке поглядеть на заезжего кутилу.
Москвич развалился на диване и потягивал коньяк. Аркадий поманил маркера.
– Покуда вы поигрывали, Анатолий Анатольич успел две тыщи «слить», – приблизившись, шепнул Левка.
Ристальников оставил друзей и прошелся мимо столичного гостя. Полное, красное лицо сахарного торговца было влажным от пота, зеленый пиджак распахнулся, открывая широкую батистовую грудь. Аркадий посмотрел на початую бутылку «Реми Мартен» и тонко улыбнулся.
– Не одобряете? – перехватил его взгляд москвич.
– Отчего же, коньяк будоражит воображение, – пожал плечами Аркадий и уселся рядом с толстяком на диван. – Только в игорных домах пить коньяк не следует.
– Разъясните, почему? – удивился сахарный торговец.
– По причине излишнего возбуждения воображения, – пояснил Ристальников. – Коньяк лишь вначале помогает думать, а затем человек чересчур заводится. Вы, я слышал, проиграли?
– Проигрываю второй вечер кряду, – понурился москвич.
– Коньяк и виноват! – развел руками Аркадий.
– Что же, по-вашему, следует пить?
– Ничего. Полезна рюмочка водки после выигрыша.
– А если «не прет»?
– Коли «не прет», поезжайте спать, либо в самом деле пейте коньяк, – невесело рассмеялся Аркадий.
– Хм… вы, как я погляжу, знаток! Тут, знаете ли, ходят всякие подозрительные, играть предлагают. Наверняка ведь шулера? – зашептал кутила.
– Может, и так, – неопределенно отозвался Ристальников.
– Сами-то не метаете? – сощурился москвич.
– Редко. Сажусь исключительно с друзьями, на «закрытых столах».
– А-а, понятно, – кивнул толстяк. – Вас, простите, как величать?
– Аркадием.
