– А почем ты знаешь, что он не брехал про Гимназиста? – недоверчиво спросил Непецин.
– Потому как знал он его по Ростову, когда сам туда камешки скидывать мотался. Брякнул Бурый мне раз в хмарах
[111]
, будто имел Гимназист в Ростове великий авторитет. Только он тогда не Гимназистом был, а каким-то «Поручиком», что ли.
– Поручиком? – задумчиво проговорил Непецин. – А что Бурый еще рассказывал?
– Ничего. Треп случайный вышел. Бурый, бывало, если захочет – скажет, а не захочет – никакому легашу не расколоть.
– Ну, да будет с ним, с Гимназистом, – махнул рукой Непецин. – Все одно, нам его не поймать.
Басманчик залился хриплым булькающим смехом:
– Признал? Говорил тебе – князь он!
– Кстати, – словно что-то припоминая, сказал Непецин. – Тебе некий Степченко, каретник с посада, не знаком?
– Степченко? – почесал лоб Басманчик. – Мордатый такой? Геня-Хохол, знаю. А этот чего натворил?
– Да ничего, бричку мы у него присмотрели…
– Я не гужак
[112]
, чтоб советовать, – фыркнул Басманчик.
– Ну, а что он за личность?
– А кто его знает? Наши Хохла не признают, хоть он и со многими корешится. Есть такие людишки: «И нашим, и вашим – черта спляшем», как говорится.
– Оно и верно, – согласился Непецин. – Ладно, хватит нам беседовать, иди, читай протокол.
Басманчик поднялся, подошел к столу и, не глядя, подписал протокол.
* * *
Сидя на подоконнике в кабинете «особой группы», Рябинин думал о недавнем допросе. Непецин подшил протокол в папку и спросил у Андрея его мнение о Басманчике.
– Странный он какой-то, – пожал плечами Рябинин. – Вы утверждали, будто Басманчик – «тертый калач», что он долго упрямствовал на предыдущих допросах, а тут…
– Что ж, – усмехнулся Непецин, – методы товарища Гринева подействовали.
Борис Борисович оглянулся на дверь и шепотом добавил:
– Думаю, его хорошенько отдубасили по ребрам, мало кормили, держали в карцере. Затем предъявили показания подельников. Ну и пораскинул Басманчик умом, с какой стати упираться-то? Срок, один черт, накрутят, а здоровье терять ради упрямства глупо. Вот и смягчился.
– Неужели в органах до сих пор используют методы «чрезвычайки»? – удивился Андрей.
Непецин приложил палец к губам:
– Потише, товарищ Рябинин, услышат! Мало ли, что там пишут в газетах о либеральности ГПУ, – кадры-то, в основном, прежние, времен «красного террора». Попривыкли к простым и действенным мерам. Это у нас, в угро, – крутишь-вертишь подозреваемого, фактами да ухищрениями добиваешься признания, а здесь – все просто. Обломали Басманчику бока, прошлись коваными сапожищами по почкам да селезенке, вот он и стал покладистым.
– М-да-а, – покачал головой Андрей. – Хваткий товарищ этот Гринев! А я гляжу: отчего Басманчик за бока держится? Холодно ему, что ли, в такую-то жару или захворал?
Непецин рассмеялся:
– По морде только в милиции бьют, да и то в крайних случаях, для успокоения. В ГПУ обрабатывают нижние части тела, чтобы на суде клиент был свежим и чистеньким, как огурчик. Впрочем, я не особенно осуждаю товарища Гринева: Басманчик – тоже не сахар, своими руками душ загубил немало. Поделом ему.
– Может быть. Однако, мы представляем закон! – слезая с подоконника, заключил Рябинин.
Он сел к столу, открыл папку и нашел протокол допроса Басманова:
– Как вы относитесь к информации о том, что Гимназист прибыл к нам из Ростова?
– Пока не думал. Надо бы Деревянникова спросить.
– Кстати, а где Алексей Андреевич?
– Побежал проверять успехи наблюдения за Степченко. С минуты на минуту должен вернуться.
Андрей сунул в рот папиросу и взял свежие «Губернские новости»:
– Ладно, подождем.
* * *
Деревянников не заставил себя долго ждать. Коротко объяснив, что у Елизарова и сегодня – ничего замечательного, он внимательно прочел протокол допроса.
– Ну-с, думается мне, что «Дело банды Басманова» мы вскорости завершим, – окончив, проговорил он. – Пущай этими голубчиками теперь товарищи народные судьи занимаются.
– Андрей Николаевич обратил внимание на информацию о том, что Гимназист прибыл из Ростова, – подал голос Непецин.
Деревянников пожал плечами:
– Ссылаясь на Бурого, Басманов связывает ростовское прошлое Гимназиста с кличкой «Поручик». Мне представляется, что здесь есть некая неточность, смещение сведений. Помните, в феврале 1923‑го был убит один из членов банды Гимназиста, некто Артемьев, бывший поручик царской армии. Его знали в криминальной среде, он действительно бандитствовал когда-то в Ростове. Думается, что Бурый имел в виду именно Артемьева.
Алексей Андреевич снял пенсне и протер носовым платком уставшие глаза:
– Долгое время я придерживался версии о гениальном, образованном и хитроумном налетчике Гимназисте, а теперь считаю, что его вообще нет.
– Как так? – опешил Андрей.
– Повторяю, это лишь мое мнение. И оно таково: в Ростове, или где-то еще, орудовала банда во главе с налетчиком по кличке Поручик. Преступники появились в нашем городе в 1922-м, а год спустя атаман шайки был убит. Фрол, оставшийся за старшего, продолжал раздувать славу мифического главаря, более страшного и авторитетного, нежели он сам.
– Минуточку! – перебил Деревянникова Непецин. – Урки знали, что один из членов банды по кличке Поручик убит!
– А многие ли доподлинно знали, что Гимназист и царский поручик Артемьев – одно лицо? – Деревянников тонко улыбнулся. – Вспомните информацию осведомителей: тогда, в начале 1923-го, впрочем, как и сейчас, городские жиганы очень мало знали о банде Гимназиста, а те скудные сведения, что имелись, преступникам поставлял все тот же Фрол! Вот он и удумал прикрыться фантомом авторитетнейшего уркагана. А в городе продолжали считать, что погиб лишь рядовой член банды.
Поймите, за два года преступной деятельности Гимназист, будь он реально существующим лицом, наверняка сумел бы где-нибудь засветиться. В криминальном мире идет постоянная борьба за власть и влияние, за дележ и сбыт добычи. Архиважные вопросы решаются исключительно на уровне высших главарей. Глубокая законспирированность банды и ее атамана возможны в случае либо высокого профессионализма, либо – связи с правоохранительными органами.
– Вы исключаете и то, и другое? – жестко спросил Рябинин.
– Отчасти – да.
Андрей задумчиво постучал пальцами по столу:
