– Однако в одной из глав своей книги, с которой я внимательно ознакомился, вы, Алексей Андреевич, пишете о Леньке Пантелееве, легендарном питерском налетчике. Его долгое время ловили все органы сыска, в том числе и ГПУ, а попался он по чистой случайности. Неужели у нас в губернии не может быть второго Пантелеева?
– У нас – вряд ли, – снисходительно улыбнулся Деревянников. – Обычно преступники честолюбивы. Высокопрофессиональным тесно в провинции, им нужен столичный простор.
– А может статься, они здесь промышляют как «гастролеры»? – вставил Непецин.
– Есть и такая версия, – согласился Алексей Андреевич. – Однако сейчас мы говорим о банде, члены которой постоянно проживают в городе.
Я утверждаю, что если рассматривать банду Гимназиста как местную, находящуюся здесь постоянно более двух лет, оснований искать именно Гимназиста нет. Разыскивать же иногородних преступников следует не губернским, а союзным структурам ГПУ и НКВД. Как вы считаете, есть логика в моих рассуждениях?
– Логика есть, – кивнул Андрей. – И все же стоит проверить информацию Басманчика. Пошлем запрос в ростовское ГПУ, пусть проверят по картотеке, найдут сотрудников ЧК или угро, что-либо знающих о налетчике по кличке Поручик. Вы, товарищ Деревянников, составьте запрос, я его у товарища Черногорова подпишу, и завтра же отправим срочную шифротелеграмму. Далее – необходимо навестить барыгу-марафетчика Аптекаря и выведать, что он знает о связях Степченко с Фроловым.
– Для начала нужно сделать оперативную проверку, – вставил Непецин.
– Что это значит?
– Ну, разузнать, когда Аптекарь бывает дома, чем занимается. Нельзя прийти к нему наобум, неподготовленными.
– Хорошо, – кивнул Рябинин. – А завтра займемся Степченко. Посмотрим, как там дела у Елизарова.
– Он пока только приглядывается, – пояснил Непецин. – В дальнейшем можно опросить соседей под видом инспекторов пожарной охраны или съемщиков жилья.
– Мне пришла в голову неплохая идея, – добавил Деревянников. – Что, если Андрею Николаевичу снять поблизости от мастерской Степченко квартиру или комнату? Человек он в городе новый, никто ничего не заподозрит. Наши-то физиономии всем давно примелькались.
– Принимается, – согласился Рябинин.
Глава XVIII
Весь следующий день Андрей провел в разговорах с соседями Степченко и проверке работы звена Елизарова. Возвращаясь вечером домой, он заметил у парадного сидящего на корточках человека, в котором с удивлением узнал Мишку-Змея.
– Здравствуй, Михаил! Какими судьбами? – поприветствовал его Рябинин.
– Дело у меня к вам. Срочное. Битый час дожидаюсь, натурально, – выпалил Змей.
Он выглядел обеспокоенным и удрученным.
– Забегал к товарищу Меллеру – он в отлучке, решил к вам заскочить. Кроме вас у меня грамотных знакомых нету.
– Что стряслось, Миша? Говори, не стесняйся.
– Помните мою Катю, ту, что вы догоняли?
– Отлично помню.
– Так вот, захворала она. Огнем горит, заговаривается. Не знаю, что и делать, надо бы врача или в больницу…
Глаза Змея стали непривычно беспомощными и испуганными.
– Где она? – сосредоточенно спросил Андрей.
– На реке, в шалаше, верстах в трех от города. Мы там последнее время обитаем.
Рябинин схватил Мишку за локоть:
– Бежим на Губернскую, там полно извозчиков. Нужно отвезти Катю в больницу.
* * *
Извозчик довез встревоженных пассажиров до указанного места. Змей соскочил на землю и повел Рябинина через кусты к реке. Недалеко от воды, в зарослях стоял шалаш. Андрей отстранил Мишку и вошел первым.
Катя лежала на соломенном тюфяке с закрытыми глазами и тяжело дышала. Рябинин положил руку ей на лоб – девочка даже не почувствовала прикосновения, она вся горела. «Плохи дела, – подумал Андрей. – Температура высокая». Он потрогал горло Кати: «Гланды распухли, наверняка ангина».
Андрей вылез из шалаша.
– Что вы ели-пили из холодного? – бросил он Змею.
– Мороженого с полдюжины я вчера притащил, Катя все и слопала, – удрученно буркнул Мишка.
– Берем ее за руки за ноги, и – в пролетку, – приказал Андрей. – В больнице разберутся.
– А как же там, в больнице-то? – шмыгнул носом Змей. – Начнут пытать, кто такая да откуда?
– Не твоя забота.
* * *
Дежурный фельдшер губернской больницы поначалу было воспротивился:
– Детское отделение переполнено. И доктор уже ушел. Везите в городскую больницу.
Андрей отвел фельдшера в сторону и прошептал:
– Я – сотрудник ГПУ Рябинин. Не примешь ребенка – тотчас закатаю в карцер! Понял?
Фельдшер побледнел и побежал за носилками.
Катю определили в палату, послали за доктором и пообещали присмотреть.
– Завтра же загляну, проверю, – пригрозил Андрей фельдшеру.
Змей нервно курил на ступеньках крыльца.
– Порядок, – Рябинин с облегчением вздохнул. – Ангина – не самое страшное в жизни, вылечат. Заходи ко мне завтра вечером, сходим справиться о здоровье Катерины.
Он вдруг вспомнил о собрании «Союза молодых марксистов», на которое его приглашал Венька Ковальчук.
– Кстати, знаешь, как быстрее добраться до электростанции? – спросил Андрей.
– Само собой.
– Не в службу, а в дружбу – проводи.
* * *
В «красном уголке» электростанции собралось около пятидесяти человек. У импровизированной, составленной из ящиков трибуны возился с бумагами Венька. Увидев Андрея, он помахал рукой и указал на места во втором ряду. Рябинин устроился и оглядел собрание.
Просторная комната, стены которой были сплошь увешаны плакатами времен гражданской и агитками «Окон РОСТА», напоминала обычный комсомольский клуб. Отсутствовали, правда, положенные для протокольных заседаний стол президиума, стеклянный графин и колокольчик председателя. Публика, довольно юная, по виду пролетарская и студенческая, была преимущественно мужской.
Серьезный парень в темной холщовой рубахе встал перед первым рядом и открыл собрание:
– Товарищи! Сегодняшнее заседание координационного совета и актива «Союза молодых марксистов» не совсем обычное. Осенью минет год, как образовалось наше сообщество; почти год мы, придерживаясь выработанной на первом съезде «Союза» программы, занимаемся культурно-просветительской деятельностью по изучению трудов Маркса, Энгельса, их современников, противников и последователей. Мы стремимся вернуться к истокам, вновь начать дело Плеханова и группы «Освобождение труда» по пропаганде истинного марксизма.
