И заметьте, стал совершенно другим человеком! Вовсе непохожим на прежнего злобного ворюгу.
– М-да, история, – допив пиво, покачал головой Рябинин. – Жорж Санд, да и только.
– Не понял.
– Есть один роман, где герой часто засыпает летаргическим сном. Как-нибудь расскажу. Пойдемте, Борис Борисович, пора на рандеву с Аптекарем.
* * *
Непецин долго водил Андрея какими-то темными закоулками, пока не остановился у ветхого забора.
– Мы обошли дом Аптекаря стороной, – шепнул Борис Борисович. – Зайдем сзади, так все его хорошие знакомцы делают.
Непецин отодвинул одну из досок и протиснулся в лаз. Андрей последовал за ним.
Они прошли заросшим неухоженным садом и очутились перед покосившимся домом. Борис Борисович стукнул в окошко, вытащил револьвер и встал у двери. Когда она приоткрылась, Непецин сунул ствол в щель и приказал впустить. Человек со свечой в руке испуганно забормотал и попятился. Он пропустил непрошеных гостей и запер дверь на крепкий засов.
Непецин, не церемонясь, пригласил Андрея в комнату. Аптекарь покорно предложил им стулья.
– Чем могу в столь поздний час, товарищи дорогие? – хозяин натянуто улыбнулся.
Ему было около сорока, – розовощекий и чисто выбритый, он походил на кабатчика. Маленькие колючие глазки ощупывали лица ночных визитеров.
Непецин снял фуражку, выдержал длинную паузу и проговорил:
– Есть нужда потолковать с тобой, Антон Фомич, полюбовно.
– Вижу, что полюбовно, – Аптекарь поклонился. – Уж я вас знаю, коли захотите по-серьезному зайти, так понятых приведете, ордер предъявите. Чем могу служить уголовному розыску?
Непецин покачал головой:
– Мы к тебе, Фомич, пришли от имени Государственного политического управления. Вот товарищ Рябинин, следователь.
Аптекарь вздрогнул и мелко засеменил:
– Зачем же ГПУ, товарищи дорогие? У меня с ГПУ – полное взаимопонимание. Можете спросить,– Коростылев перед органами чист.
– Знаем-знаем, – отмахнулся Непецин. – Потому и хотим, чтобы ты, как… добропорядочный гражданин, оказал чекистам посильную помощь.
– Какой уж там «добропорядочный»! – смутился Аптекарь. – Это с моей-то, Борис Борисович, анкетой…
– Ну, за прошлые подвиги ты свое еще от Николашки
[117]
получил. Покамест ты вне подозрений, вот и выходит «добропорядочный»! – Непецин рассмеялся.
– Шутить изволите, – Аптекарь покачал головой. – Старые времена припомнили. А только не один Николашка меня миловал, после царской-то дачи меня и ваша власть привлекала.
– Не «наша», Антоша, а народная! – назидательно поднял палец Борис Борисович. – В том числе и твоя, как трудового, по происхождению, элемента. Папаша твой замечательным кузнецом был, многие еще его помнят.
– Вон кого помянули! – фыркнул Аптекарь.
Непецин кивнул:
– Я ведь, Антон Фомич, с семейством вашим близко знаком. Не забыл, как братца твоего непутевого по детской дружбе от тюрьмы избавлял?
– Как не помнить? За добро – вечная вам благодарность и поклон, – поспешно проговорил Аптекарь. – Дурак мой младшой, а все ж родная кровь, жалко.
– То-то, что дурак, – согласился Непецин. – Говорил я ему: пьянство и невежество приводят к преступлению, – не послушал. Ну да наказание получил мягкое, глядишь – осенью освободится.
– Благодаря вам, – поддакнул Аптекарь. – Мы у вас в долгу.
– Какие там счеты! – пожал плечами Борис Борисович. – Наш долг – помогать заблудшим. Однако и ты нам помоги, Антоша.
– Так чем же я… – Аптекарь развел руками и покосился на Андрея. – С контрреволюционерами не знаюсь, живу тихо…
– ГПУ интересует, что вы, гражданин Коростылев, знаете о Геннадии Игнатьевиче Степченко, владельце каретной мастерской, – подал голос Рябинин.
– А-а, вон оно что! – облегченно вздохнул Аптекарь. – Интересуетесь Геной-Хохлом?
Он задумался.
– Знаюсь я с ним издалека, шапочно. По всем видам – делец, капитал наживает. Неужто классовый враг? – Аптекарь сделал озабоченные глаза.
Андрей подивился его актерскому мастерству.
– А вы как считаете? – с улыбкой переспросил он.
– Чужая-то душа – потемки… – пожал плечами Аптекарь.
– В потемках тоже кое-что видно, – перебил его Непецин. – В особенности тебе, мужику глазастому и придирчивому. Ну-ка, колись без утайки, что ты рассказал Воробью из банды Басманчика?
Аптекарь скривился:
– Ах, падла кукливая, открыл-таки шлюзы!
– Не сокрушайся, Антоша, никто не узнает о нашей беседе. Товарищ Рябинин – тоже не из болтливых.
– Не о себе пекусь, о… других людях.
– О Фроле, что ли?
В глазах Аптекаря метнулся неподдельный страх.
– Понимаю, что в вашем мире – свои законы, – сказал Борис Борисович. – Потому и обещаю хранить наш разговор в тайне. В конце концов, нас интересует не Федька, а Степченко.
Аптекарь поджал губы и запыхтел.
– Ну, коли так…– буркнул он. – За полкан
[118]
я вас не тянул – сами слово дали… Правду вам Воробей сказал – видел я у Хохла Фрола. Мельком, по случаю. Зашел я к нему прошлым месяцем одну вещь предложить, – досталась мне одна рыжая безделица…
– Клиент за марафет расплатился? – ухмыльнулся Непецин.
– Да что вы! Так, пустячина, и светиться с ней резону не было, вот и решил Хохлу смыть. А он все равно не взял, – без надобности, говорит, мне побрякушки… Ну, стоим мы в горнице, трекаем себе, а дверь в светелку чуть приоткрыта. Чую я, там кто-то шастает, половицы скрипят, дым, опять же, табачный в щель лезет. Зекнул я украдкой, никак – Федька! Виду, понятно, не подал, однако ж, уходя, на гвоздике его кепку приметил. А Федькину лондонку
[119]
в клетку я знаю.
– Э-э, да сколько в городе таких кепок! – разочарованно протянул Непецин.
– Не скажите, Борис Борисыч, – обиделся Аптекарь. – Лондонку ту Федор при мне у Нерытьева покупал, на майский праздник. Он был за дверьми-то, точно.
– Говорят, Степченко не только Фрола привечает, – сказал Непецин.
– Он со многими в дружбе, – кивнул Аптекарь. – Бобров, адвокат видный, к нему таскается, купцы
[120]
разные, кустаришки захаживают…
