– …И урки заглядывают, – добавил Борис Борисович.
– Чуют люди денежного человека, бегут, как плотва на приманку, – Аптекарь пожал плечами.
Непецин покачал головой:
– Неужто и Бобров к нему ходит?
– Ну, уж этого я, как вас, видел. Еще осенью. Нос к носу столкнулись.
– Странно, – нахмурился Непецин.
– Отчего ж? От знакомой я выходил, гляжу: Бобров из ворот «каретной» выкатывается. Хохол его провожает, ручку на прощанье жмет.
– Да я не о том… – отмахнулся Борис Борисович. – Кого еще ты видел у Степченко?
– Из каких?
– Из всяких. Начнем с жиганов.
– Вот из них – никого.
– Кроме Федьки?
– В точности.
– А прочие?
Непецин вытащил из кармана блокнот и карандаш. Аптекарь с опаской покосился на писчие принадлежности, будто это были револьвер и патроны.
– Итак? – приготовился Борис Борисович.
Аптекарь судорожно сглотнул:
– Холмкина видел, рыботорговца; Шульца с биржи; потом этот, гешефтмахер носатый из торговых рядов…
– Бритиков, – подсказал Непецин.
– Он. Прочих не упомню.
Борис Борисович подвел черту под последней фамилией:
– Ясно. Что еще знаешь о Степченко со слов своих знакомых, клиентов?
– А ничего. О нем разговор редко когда заходит. Гена-Хохол, как говорится, «не при делах»
[121]
, я же кареты не чиню и лошадям подошвы на копыта не ставлю.
– Может, слышали о каких-либо конфликтах, спорах, связанных со Степченко? – спросил Андрей.
Аптекарь почесал лысину:
– Помнится, трещали людишки, будто хотели как-то раз деловые ребята Гене гиман устроить
[122]
, пощупать его достояние. Ночку выбрали удачную (Хохол в отлучке был), забрались на бат, взяли барахлишко. А днем позже возвернуть весь дуван
[123]
пришлось: говорят, авторитетные люди попро-сили.
– О-го! – присвистнул Непецин. – И кто же посмел гимануть уважаемого гражданина Степченко?
– Сказывали, Кудлатый налетал, шустрый лощенок
[124]
.
– Знакомая личность. Мы его по зиме взяли, – пояснил Андрею Непецин.
– А как вы думаете, Антон Фомич, что из себя представляет Степченко? – спросил Рябинин.
Аптекарь с уважением поглядел на него, точно благодаря представителя ГПУ за вопрос:
– Случается, гражданин начальник, что некоторые людишки хотят себя передо всеми «поставить», заиметь некий авторитет. Знаются с видными докторами, судейскими, дельцами. Каждый своим умишком кумекает, плавает да изворачивается, как бес пред алтарем.
– Как вы считаете, имеет ли Степченко устойчивые связи в криминальной среде и является ли сам уголовным элементом? – уточнил Андрей.
Аптекарь тонко улыбнулся:
– По Закону нам не велено промышлять фраерским ремеслом. Законный уркаган крутить колеса телегам не будет. Хотя нынче и фраера пошли – палец в рот не клади, враз авторитета обставят.
– А может, он замерз?
[125]
– бросил Непецин.
– Быть на лаване
[126]
и при этом вертеть делишки на виду у всей округи? – усомнился Аптекарь. – Впрочем, слыхал я о таких рыбах
[127]
. В позапрошлом годе, когда я по вашей, извиняйте, милости на кичеване
[128]
отдыхал, баяли мне об одном вольном князе, который прошел сорок пять дуг с бубенцами
[129]
, повидал всякого и имел весомый авторитет, а вот взял да и перекрестился в гешефтмахеры, разжился кредитно, заделье
[130]
сгондобил с какой-то гагарой
[131]
и даже прикупил авто.
– Э-эх ты, Аптекарь! – рассмеялся Непецин. – Видишь, как умные-то люди живут. А ты? Прозябаешь, туз колыванский
[132]
, в бедности и страхе. Ведь неглупый же мужик! Сколько раз советовал за ум взяться, новую жизнь начать? А тебе милее Закон свой паршивый чтить.
– «Dura Lex, sed Lex»
[133]
, – невольно вырвалось у Андрея.
– Как? – недоуменно спросил Непецин.
– Это старинная юридическая формула. К делу не относится.
Непецин понял слова начальника по-своему:
– И в самом деле, пора нам, Андрей Николаевич.
Он поднялся и хотел было уже проститься с Аптекарем, как в дверь настойчиво постучали.
– Ага! Клиент к тебе, Антоша, пойди отворить, – шепнул Борис Борисович. – Не пугайся, хватать никого не станем, посмотрим только из-за печки. Лады?
Хозяину ничего не оставалось, как согласиться. Непецин взял Андрея за локоть и утащил за занавеску у печи.
Сдвинув фуражку на затылок, Борис Борисович прильнул к довольно нечистой тряпке и приготовился наблюдать.
От спертого сухого воздуха в закутке было трудно дышать. Андрей обливался потом и в душе бранил нежданного посетителя.
В комнате послышались тяжелые шаги и громкий нетерпеливый голос:
– Не ждал, пройдоха? – хрипло забасил невидимый гость. – Дружков, что ли, сволочей, принимал? Стулья-то, вишь, как у стола расставились, прямо для обеду!
– Какие там гости! – зашелестел Аптекарь. – «Керосинку» я хотел с потолка снять, все примеривался, как половчее влезть.
