– Врешь поди, язва, – проворчал собеседник.
Непецин оторвался от щели, припал к уху Рябинина и зашептал:
– Уполномоченный отделения милиции Центрального округа Мигунов завалился. Выходить не стоит – мы Аптекарю обещали.
Андрей кивнул.
Чиркнула спичка, Мигунов с причмокиванием выпустил дым:
– «Малинка»
[134]
найдется, отравитель?
– Не держим, в завязке мы, – отозвался Аптекарь.
– Как же, знаем мы вашего брата, – хмыкнул Мигунов. – Доложили мне, будто намедни были у тебя двое. Ушли с марафетом! Один из них – вор Резвый. Аль не так? Молчишь? О чем задумался, идейный мыслитель? Тащи «малинку», душа просит. Готовая есть?
– Имеется.
– А! Верно я смекнул: гостей поджидал, стервятник. А может, они и здесь, по углам попрятались?
Непецин сощурился и расстегнул кобуру револьвера.
– Нету в доме никого, – твердо ответил Аптекарь.
– Значит, ждешь. Только зря они придут, их долю я заберу. Тащи поживей!
Рябинин мягко отстранил Непецина от занавески и глянул в щель. На стуле, развалясь, сидел худощавый человек лет двадцати в гимнастерке и портупее. На бледном лице лихорадочно блестели большие темные глаза.
Андрей повернулся к Непецину. Борис Борисович удрученно понурил голову и развел руками: «Потом разберемся», – понял по судорожному движению его губ Рябинин.
Тем временем Аптекарь принес склянку и отдал Мигунову. Уполномоченный хлопнул барыгу по плечу и, бросив: «Живи пока», – вышел.
– Ну и преподнес ты нам сюрпризец, Антоша! – выходя из укрытия, сказал Непецин. – Весьма занятные у тебя гости. Посиди мы тут до утра, – столько б замечательных личностей встретили!
Аптекарь мрачно улыбнулся:
– Спалите вы теперь меня.
– Потерять тебя – излишняя роскошь, – Непецин покачал головой и, кивнув Андрею, пошел к двери. – А вот от удовольствия видеть товарища Мигунова, думаю, избавим.
* * *
До самого дома Рябинина они шли молча. Прощаясь у парадного, Непецин, глядя в сторону, спросил:
– Доложим о Мигунове по начальству или как?
– Завтра же напишем рапорт. Уверен, подобное должно быть наказано.
Борис Борисович облегченно вздохнул:
– Уф, ну и вечерок выдался на нашу голову!
Андрей предпочел воздержаться от замечаний и сменил тему:
– Как думаете, сведениям Аптекаря стоит доверять?
– Пожалуй. Он, хоть и продувная бестия, однако меня чтит. В свое время я немало поваландался с его братцем, форменным оболтусом и хулиганом. Получил срок по глупости, ну и пришлось помочь, дабы не вкатили парню «по всей строгости».
– Значит, информация о Фроле, об адвокате Боброве и налетчике Кудлатом верная?
– Выходит, так.
– А кто таков этот Бобров?
– Известный адвокат. Уголовными делами не занимается, обслуживает нэпманов, в совнархозе крутится. Вхож к заместителю губернского прокурора Изряднову. Говорят, даже дружат они.
– Надо бы это проверить. Подключите Деревянникова.
Андрей глубоко задумался. Непецин подождал несколько минут и, кашлянув, попросил разрешения идти.
– Завтра помозгуем, – добавил он.
– Может, поднимемся ко мне, выпьем чаю? – встрепенулся Андрей.
– Благодарю, но мне пора. Жена заждалась, – извинился Непецин.
Рябинин пожал ему руку и простился.
Глава ХХ
Четыре первых дня на новой службе несколько утомили Андрея. Закончив «ударными», как выразился Непецин, темпами «дело банды Басманова», Рябинин отсидел битый час на совещании руководителей следственных групп и направился в гости к Старицкому.
Андрей застал друга за сборами. Георгий укладывал вещи в огромный кованый сундук.
– Никак приданое собираешь? – рассмеялся Андрей.
– Почти, – кивнул Старицкий. – Готовлю походный сундучок. Решил вот перебраться на дачу.
В городе летом душно и суетно.
– Да-да, припоминаю, ты как-то приглашал меня на свою «милую дачку».
Георгий захлопнул крышку и стряхнул с ладоней невидимую пыль:
– Готово. Отужинать, Андрей Николаевич, не желаете?
– Благодарю, сыт. Руководство ГПУ трепетно заботится о желудках сотрудников.
– Ну что ж, – Старицкий картинно развел руками, – тогда предлагаю кофе с коньяком.
Он достал из шкафчика бутылочку:
– Благоволите, – настоящий «Martel».
Георгий зубами вытащил пробку и осторожно понюхал горлышко:
– М-м! Тлетворный аромат эмиграции и парижских закатов. Однако не стоит забывать и о Родине! – Старицкий налил коньяк в большую винную рюмку и выпил залпом. – Так-то лучше, – поморщившись, бросил он. – Бодрит.
Андрей покачал головой:
– Э-э, да я вижу, у тебя нервишки пошаливают!
– Есть немного. Последнее время не могу удержаться от легкого озноба перед любым ответственным шагом. Наверное, старею, пора на покой.
– Брось, – Андрей хлопнул его по плечу. – Просто устал.
Старицкий прошелся по комнате:
– Как тебе сказать? Порой стоишь перед выбором и, несмотря на то что все рассчитано, страшишься неизвестности. Прежде такого не бывало, а теперь вот трясусь в истерике, как институтка.
– Оно и понятно, – хмыкнул Андрей. – Дела купеческие! Большие деньги – большой риск.
– В нашем любимом Советском государстве всюду риск, не только в коммерции, – скривился Георгий. – Встанешь утром и не знаешь, доживешь ли до вечера.
– Неужели фининспекторы дополнительным налогом обложили? – предположил Андрей.
– Да нет. Этих кровососов я кормлю досыта… Решил я закрыть пекарню и начать новую жизнь. Надоело. Выгода от выпечки хлеба при наших налогах невелика, а возни много. Хочу пару недель отдохнуть, рассчитать работников и – махну в Питер. Устроюсь где-нибудь при госучреждении, раздобуду подряд. Денег хватит. Опять же, мачеха стала хворать, нужно за ней приглядеть. Надоест – до границы недалеко, может, удастся проскользнуть. А уж там – совсем другие порядки.
Андрей растерянно похлопал глазами:
– Гм, я-то считал, ты здесь неплохо устроил-
ся… Мечтал старинного друга на свадьбу пригласить…
Георгий подошел к Андрею и обнял за плечи.
– Думаешь, я не рад, что мы встретились? Думаешь, не мечтал остаться рядом, помогать посильно, вместе радоваться жизни? – В глазах Георгия стояла отчаянная тоска.
