– Не оторвемся.
Гимназист достал из-под сиденья ящик с ручными бомбами:
– Будет им фейерверк!
Тем временем конники сняли с плеч карабины и на скаку открыли огонь. В ответ из-за будки «Свежее пиво» посыпался град бомб, застучал пулемет Степченко.
– Геня! Возьми левее, сверху легавые маячат, – крикнул Кадет.
Степченко стеганул очередью в сторону банка, где наверху лестницы появились две фигурки. Преследователи бросились наземь.
Через минуту стремительный натиск милицейской конницы был сломлен.
– Все в карету! – скомандовал Гимназист. – Где Яшка?
Кадет и Степченко волоком тащили Аграновича к экипажу:
– Кончился Яша, – выдохнул Аркадий. – Достал-таки, стрела!
[154]
Гимназист глянул в лицо покойника. Оно было счастливым и безмятежным, выпуклые карие глаза упрямо смотрели в небо. Его портила разве что маленькая дырочка посреди лба, глупая и несуразная.
– Кладите в ноги, покройте рогожей, – отвернулся Гимназист. – Федор, скорее!
Фрол бежал с противоположной стороны улицы. Профессор хватил лошадей кнутом, экипаж понесся по улице. Федька впрыгнул уже на ходу и повалился на тело Аграновича.
– Федя, ты что? – Гимназист тряхнул его за плечо.
Фрол не поднимал головы, только судорожно цеплялся за рогожу, покрывавшую тело Яшки. Никита и Геня подхватили Федьку под мышки и усадили на скамью.
– Схлопотал маслину…
[155]
– морщась, проговорил Фрол.
Он был бледен, губы кривились, грязная строительная рубаха насквозь пропиталась кровью.
– Да как же это, Федя? – покачал головой Степченко, распарывая финкой одежду Фрола.
Федька бессильно откинулся на спинку скамьи и, с трудом разлепив сухие губы, прошептал:
– Из арки… к карете я… уж близко совсем был… а он, легаш, – сверху… от банка… Шмяк, и потек кагор из кишок…
Никита скинул одежду, нарвал из исподней рубахи бинтов и перевязал Фрола.
Экипаж во весь опор пронесся по Малой Фоминской, свернул на Кожевенную, затем попетлял по многочисленным переулкам и остановился перед глухими воротами. Кадет выскочил наружу, юркнул в калитку, отвалил засов и распахнул ворота. Экипаж въехал во двор, посреди которого возвышался просторный бревенчатый сарай.
– Меняем хламиды
[156]
, карету и – в растурку, – распорядился Гимназист.
В сарае налетчиков поджидала снаряженная подвода и ларь с чистой одеждой. Бандиты сняли накладные бороды, умылись из бочки и облачились в неброские пиджаки и рубахи.
Покончив, собрались вокруг атамана. Гимназист переложил деньги в два больших чемодана, один вручил Профессору, другой – Кадету.
– Оттащите аржан
[157]
на галинники
[158]
, как условились. Вы, Геня и Никита, подскочите с Федором и телом Якова на нешухерной карете на хазу в Слободке. Там до вечера перекантуетесь и – аллюром: Никита с Федором к доктору Решетилову, на Кропоткина, 22, а Геня – к слободскому штуцеру
[159]
, на кладбище…
– Не спалит Фрола этот дохтор? – нахмурился Профессор.
– Если кто и сможет Федору помочь, так только он, – Гимназист повернулся к Степченко. – Как отвезешь Якова, сплетывай в Торжец, к Мирону Скокову, замерзни у него на время.
Глава XXIV
В 10.07 на место происшествия прибыли Медведь, Черногоров с Гриневым и начальник губернской милиции Зотов. Здание Госбанка было оцеплено плотным милицейским кордоном, за который пропускались только санитарные кареты, судмедэксперты и сотрудники ГПУ. Пожарная команда суетилась вокруг горящих автомобилей. Санитары 1-й городской больницы собирали и укладывали в рядок на тротуаре трупы. В изрешеченном пулями «рено» был устроен временный командный пункт – начальник Особого отделения Свечников отдавал приказания милицейским патрулям; здесь же Андрей Рябинин беседовал с управляющим Госбанка Пимановым.
– Э-э, да тут прямо-таки бойня! – выходя из машины и оглядываясь, протянул Медведь.
Он поманил пальцем Свечникова:
– Ваня, доложи-ка обстановку.
Свечников вкратце рассказал о налете. Невесело усмехнувшись, Черногоров подвел итог:
– Видишь, Платон Саввич, какие бандиты пошли – маскировочка, тыловое прикрытие…
– Угу, – буркнул Медведь, – обвели нас жиганы вокруг пальца, жди теперь упреков на бюро губкома.
– Ну, это мы еще посмотрим, – Черногоров упрямо поджал губы и кивнул Свечникову. – Погоню организовали?
– Так точно, – подтвердил Свечников. – В десять к нам на помощь прибыл на автомобиле товарищ Сухов с сотрудниками, начособгруппы Рябинин придал ему оперуполномоченного Непецина, и они отправились вдогонку.
– Что еще предприняли? – спросил Черногоров.
– Так как часть уличного прикрытия бандитов разбежалась, мы немедленно отправили четыре наряда милиции для обследования ближайших улиц и дворов. Арестованы и отконвоированы в больничный изолятор внутренней тюрьмы ОГПУ трое раненых налетчиков, начали поиск свидетелей. Эксперт Деревянников подсчитывает потери, данных у меня пока нет.
– Позови-ка его сюда, – распорядился Медведь.
Свечников кликнул Деревянникова. Медведь придирчиво оглядел помятый, испачканный в грязи и крови костюм эксперта и справился:
– Каковы наши потери?
Деревянников вытер руки носовым платком и раскрыл записную книжку:
– Четверо постовых из охраны банка, трое милиционеров Портового округа, семеро конных патрульных. Довольно много раненых, мы их не считаем, сразу грузим в санитарные кареты и отправляем в больницу. Думаю, их не меньше двух десятков, некоторые – очень тяжелые. Кроме того, погибли водители-охранники инкассаторских машин, девять человек. Посетители и служащие банка пока за помощью не обращались…
Слушая доклад Деревянникова, Медведь становился все мрачнее и мрачнее.
– А где эти трусы? – резко оборвал он эксперта.
– Простите? – нахмурился Деревянников.
– Ну, эта сволота, инкассаторы хреновы! – взревел Медведь.
– Здесь, на лестнице.
– Пошли, товарищи, посмотрим на этих горе-вояк.
Вся компания направилась к банку. На ступеньках лестницы расположились измученные кассиры и инкассаторы. Банковские служащие принесли им чай и бутерброды.
