Вскоре после этого по Варшаве начал ходить сатирический рисунок – чтобы избежать преследований, на нем проставили дату столетней давности, – упрекающий короля за его связи с «Храмом Изиды». Он изображал Станислава Августа в виде лошади с птичьей головой (соединение Погони и Орла), несущей на спине знак ложи: масонское Всевидящее око, испускающее лучи. Перед птицелощадью шла обнаженная женщина с гвоздем в каждой ноге, символ Речи Посполитой, лишенной большинства своих земель и истерзанной, словно Христос на кресте. Ниже шла французская надпись «Носитель глаза идиота», но слово «глаз» было написано не как «oeil», a «oeuil» или «oevil», очевидно, умышленно. Написание «oeuil», которое поклонники Изиды часто использовали как своего рода пароль, объединяет в себе слова «oeil» (глаз) и «oeuf» (яйцо), поскольку глаз, как я упоминал, был для них одновременно символом Великого Яйца, из которого – согласно египетским верованиям – все взяло свое начало. А вариант «oevil», объединяющий французское «oeil» с английским «evil» (зло), одновременно определяет изображение как «oculus malus», дурной глаз, от которого предостерегает Библия, и представляет собой комментарий художника к позорной деятельности короля и «Храма Изиды». Мы не знаем, кем был художник, выполнивший этот рисунок; его барочный, украшенный завитушками инициал в нашем веке уже не разобрать.
«Носитель глаза идиота»
Пропустим последние два года агонии, завершившиеся третьим разделом Польши. Не помогло ни назначение Костюшко главнокомандующим, ни такие отчаянные шаги, как призыв под ружье всех молодых граждан, ни поднятие в Варшаве антироссийского народного бунта по образцу Французской революции. Не помогла ни отмена крепостного права, ни другие
меры, имевшие целью привить на польской почве масонски» идеи. В октябре 1794 года Костюшко попал в плен после проигранной им битвы под Мацеёвицами, а спустя месяц русские войска вошли в Варшаву, где многие жители приветствовали их с чувством облегчения.
Это были не только те, кто желал сохранения старого порядка; русской интервенции радовалась и та часть членов «Храма Изиды», которая связывала свои ожидания не с масонскими авантюрами, а с Екатериной П. Решительно перечеркнула их надежды только смерть семидесятилетней императрицы, которая скончалась в 1796 году от повреждений, полученных при сношении с жеребцом, когда порвались ремни, державшие над нею фыркающее животное. Неужели под старость императрица все же поверила, что она воплощение Великой Богини, которая – в образе кобылы – вступала в сношения с дикими конями?
Но Польша к тому времени уже не существовала. Многие масоны – в том числе поклонники Изиды – перебрались во Францию. Не остановило их даже то, что 21 января 1793 года, то есть за два дня до второго раздела Польши, в Париже совершилось ужасное преступление, тяготеющее над французским народом и по сей день: король был казнен на гильотине. Возможен ли более страшный день в истории любого государства? Тем временем масоны со всего мира только с радостью потирали руки, с одной стороны, счастливые, что наконец-то на потомке Филиппа IV Красивого отомщена смерть Жака де Моле, а с другой стороны – убежденные, что отсечение головы королю, королеве и сотням аристократов приближает день, когда масонство завладеет всем континентом, а затем и миром. И такой шанс действительно был, особенно когда оказалось, что среди генералов революционной Франции есть поистине гениальный полководец – Наполеон Бонапарт.
В награду за подавление роялистских волнений в Париже в октябре 1795 года малоизвестному генералу Бонапарту поручили командование французской армией в Италии. Он одержал целый ряд блестящих побед, разбив австрийские войска под Лоди, Кастильоне, Арколой, Риволи. В результате его действий Австрия отказалась от Бельгии и от своих владений на левом берегу Рейна, возникла подчиненная Франции Цизальпинская республика, а затем республики Римская и Швейцарская. Теперь главной задачей, стоявшей перед революционной Францией, было покорение Англии. В феврале 1798 года Бонапарт объезжал французское побережье Ла-Манша, выбирая удобное место для начала вторжения. Он распорядился Даже заказать орудия английского образца, чтобы после высадки их можно было заряжать английскими боеприпасами. Однако вместо нападения на Англию он решил… ударить на Египет!
Что склонило его к такому решению, до сих пор непонятному для историков? Даже Адольф Тьер, биограф Бонапарта, неизменно симпатизирующий своему герою, назвал это «самым безрассудным предприятием в истории». Некоторые утверждают, что генерал собирался дойти через Египет до Индии и поднять там восстание против англичан. Но трудно предполагать в опытнейшем полководце такую наивность: зачем вести своих солдат за три тысячи километров по пустынным землям? Если бы он хотел завоевать Индию, то и поплыл бы в Индию. Но ему важно было покорить именно Египет. И нет сомнения, что склонили его к этому поклонники Изиды, которые – по мере того как террор усиливался и их конкуренты один за другим отправлялись на эшафот, в том числе и явные масоны, такие как Дантон, Демулен, Кутон и Бабёф, – все больше укрепляли свои позиции в революционном правительстве Франции.
Неясно, когда поклонники египетской богини установили связь с молодым генералом, хотя кажется вероятным, что как раз им он был обязан назначением на пост командующего французской армией в Италии и именно благодаря их тыловой помощи добился первых успехов. В какой-то момент они должны были заключить молчаливое соглашение, делающее его орудием культа Изиды в планах покорения Египта и мира. Во всяком случае, именно в ходе итальянской кампании, 27 октября 1796 года, Бонапарт взял к себе в адъютанты Юзефа Сулковского, молодого якобинца, тесно связанного с «Храмом Изиды», о чем свидетельствует, в частности, факт, что он постоянно делал ту же условную ошибку, что и поклонники Изиды – ~ писал «oeuil» вместо «oeil». С тех пор Сулковский исполнял при генерале роль уполномоченного представителя культа.
Хотя о Сулковском написана не одна книга и сотни статей, его фигура до сих пор остается загадочной. Так, неизвестно, был ли его отцом Франциск де Паула Сулковский – один из четырех сыновей упомянутого основателя княжеской линии рода и владелец замка, построенного в форме треуголки, которую носили масоны, – или же его бедный родственник. Неизвестно также, была ли матерью адъютанта венгерка, умершая родами, или некая французская гувернантка, или же княжна Мечникова, жена Радзивилла Пане, Коханку – создателя «Альбенской банды», тайного общества, объединявшего поклонников Царицы. Известно зато, что воспитывался он в Рыдзах, в замке князей Сулковских, въезд в который охраняли два каменных сфинкса, и должен был быть усыновлен князем-ординатом Августом Сулковским, одним из могущественнейших магнатов в стране.
В детстве Сулковский, похоже, был вундеркиндом и в путешествиях, в которые брал его князь Август, охотно демонстрировал свои знания при королевских дворах. Мария Антуанетта брала его к себе на колени и сделала своим пажом, Екатерина II даровала ему звание кандидата в офицеры в конном полку лейб-гвардии. Он знал гречсский, латинский и несколько новых языков, играл на фортепиано, скрипке, флейте, рисовал карикатуры, но больше всего любил предметы, связанные с военным делом. Так что, когда в конце концов майорат в Рыдзах ему не достался, он решил избрать военную карьеру. Участие в войне с русскими войсками, вступившими в Польшу в 1792 году, принесло ему крест «Virtuti Militari»
[38]
и представление к производству в майоры. Но победили тарговичане, и он то ли сам решился, то ли ему поручили отправиться в Париж.
