— До среды? Включая или исключая?
— Исключая.
— Значит, обмен произойдет во вторник. Послезавтра.
— Ночью.
Контатти размышлял, наблюдая за офицером дорожной полиции, который не спеша приближался к ним.
Она протянула ему страницу из блокнота:
— Держите.
— Что это? Чистый лист?
— Я вырвала его из блокнота Уэйна.
Контатти спрятал бумагу в карман.
— Вы считаете, тут должны остаться следы написанного на предыдущем листе? Идея не оригинальная, но интересная. Вы действительно талантливы. Поздравляю. — Он обратился к офицеру, строго смотревшему на него: — Признаю свою ошибку, не беспокойтесь.
Офицера, похоже, это не очень убедило.
— Все так говорят, а потом… Составить протокол, синьорина?
— Нет, спасибо. Не нужно.
— Простите, знаете, опыт все же подсказывает…
Он отдал честь Мерилен и удалился.
Она посмотрела на Контатти:
— Я тоже могу удалиться? Больше ничего не хотите знать?
— Прекрасно понимаю, что самое интересное еще впереди. Жду, когда решитесь.
— Хорошо. Ночью во вторник…
— Ночью…
Она кивнула:
— Уэйну не придется спать в эту ночь. И он будет мерзнуть, к тому же в темноте…
— Мерзнуть… В темноте…
Он раздумывал и, казалось, был озабочен. Потом, словно приняв неожиданное решение, предложил:
— Мерилен, поехали со мной. — И открыл дверцу своей машины, приглашая ее сесть.
— Куда? В Монте-Карло?
Контатти сел за руль, она рядом.
— Нет пока. Сначала хочу познакомить вас с одним моим другом.
— Кто это?
Контатти включил двигатель.
— Увидите. Веселый тип, очень симпатичный. Охотник.
Машина проехала мимо офицера дорожной полиции. Контатти выглянул из окна и помахал ему. Недовольный, тот ответил кивком, а сам подумал о мерзких бабниках, которые теперь таким вот образом знакомятся с женщинами, стукая их машину. А может, эта темноволосая дамочка была всего лишь проституткой? Надо же, как промышляют некоторые иностранки в Риме.
«Фиат» остановился у виллы восемнадцатого века, где размещался Клуб охотников, в местечке Ольджата, в нескольких километрах от города.
Контатти обошел машину, любезно открыл Мерилен дверцу, и они направились ко входу. Тут их ждал Шабе.
Тощая фигура старика, его бесстрастное лицо поразили Мерилен, со смутным опасением она стала припоминать, где же видела его. Ну конечно, накануне в ресторане.
— Это мой друг, — объяснил Контатти, пока они шли к дому. — Прекрасно говорит, как и я, на четырех или пяти языках. Но прежде всего он охотник. На львов, тигров, змей… в человеческом обличье. Не пугайтесь его лица. Он стар, у него слабое зрение, дрожат руки.
Когда подошли к Шабе, Контатти, как положено, представил их друг другу:
— Мистер Шабе. Мисс Ванниш.
Шабе вежливо, но сухо поклонился Мерилен, пропуская вперед. Они вошли в один из самых закрытых клубов Рима.
В просторном зале было немного людей и довольно тихо, потому что разговаривали тут вполголоса. Вновь пришедшие расположились за угловым столом и сделали заказ. Вскоре официант принес два виски для Мерилен и Контатти и кофе для Шабе.
Контатти снова принялся расспрашивать Мерилен:
— Так что же точно сказал Уэйн? Вы хорошо помните его слова?
— Он сказал: «У меня будет бессонная ночь. Придется померзнуть, к тому же в темноте». Примерно так он сказал.
Контатти уверенно кивнул, словно пришел к какому-то определенному заключению.
— Нет никакого сомнения, обмен произойдет в аэропорту. Шабе, ты уверен, что числа, записанные на листке из блокнота, означают время?
— Это расписание ночных рейсов во вторник, до двух часов ночи. — Старик возвратил листок бумаги Контатти, который, прежде чем положить в карман, еще раз посмотрел его на просвет.
— Аэропорт — логичный выбор, — заговорил Шабе глухим голосом. — Меньше риска. Прибудут на самолетах и сразу же улетят. Они делали это уже сто раз.
— Наши московские друзья — консерваторы, не любят новшеств, — заметил Контатти и взглянул на Шабе. — Меня беспокоит… темнота. Боюсь, что придется пересмотреть наш план.
Лицо старика оставалось невозмутимым.
Контатти обратился к Мерилен:
— Видите, вы подтвердили нам то, что мы лишь предполагали. Обмен в аэропорту, очевидно, в секторе, который легко контролируется и хорошо защищен, на открытом месте, поздно ночью, когда движение сведено до минимума. Пока что все понятно. Уэйн сказал: «Придется померзнуть, проведу бессонную ночь». Это все понятно. Но что значит — в темноте?
— Ну ночью же темно, — заметила она.
Контатти покачал головой, обдумывая ситуацию:
— Обмен в темноте.
— Движение в темноте, инфракрасные очки… — произнес Шабе.
— Сможешь стрелять в инфракрасных очках?
Шабе кивнул. Тем не менее Контатти жестом выразил неодобрение и добавил:
— Они не годятся. На расстоянии показывают только силуэт, но не детали. Тут нужен превосходный стрелок, и, самое главное, он должен стрелять с близкого расстояния. Понимаешь? Но для тебя же нет ничего невозможного. — Он отпил виски. — Сколько лет тебе, Шабе?
Старик не ответил. Контатти улыбнулся, глядя на Мерилен:
— А вы сколько ему дадите?
— Не люблю угадывать чей-то возраст.
— Ему семьдесят, восемьдесят или немного больше. — Он обратился к Шабе: — Тебе уже пора на пенсию. Время идет, стареешь, как-никак. Бессонница, утром встаешь с больной головой, мрачный, злой…
Она чувствовала себя очень неловко, глядя на бесстрастное лицо старика, поражавшее мертвенной бледностью. Нет, Контатти не шутил: он говорил жестокие, неприятные слова, причем вполне серьезно. Что за отношения были между этими людьми?
Свои колкости Контатти завершил презрительной улыбкой.
— Иди-ка ты лучше домой, старик. Отправляйся на кладбище, там твое место.
Шабе поднялся. Его морщинистое лицо исказилось в неприятной гримасе.
— После вас.
Мерилен содрогнулась.
Шабе удалился твердым, уверенным шагом.
Взволнованная, она посмотрела ему вслед и спросила Контатти:
— Почему вы так обошлись с ним?
— Я шутил.
— Но это была злая шутка. Зачем вы привезли меня сюда?
