На самом ее верху вращалась вокруг оси мощная радарная антенна, контролируя воздушное пространство. В просторном помещении башни, откуда велось наблюдение, работало множество техников, следивших за приборами и взлетно-посадочными полосами и говоривших по радио.
Один из техников, сержант Томмазо Ланци, молодой, уверенный в себе человек лет тридцати, весьма недурной наружности, снял наушники, зевнул и оставил свой пост. Приветливо помахав коллегам, он пошел к лестнице, собираясь спуститься.
В это же самое время Контатти, покинув террасу, направился к служебному выходу из аэропорта.
Кэрол привела Шабе в свой номер. Бросив сумку, прошла к зеркалу и, посмотревшись в него, поправила прическу.
— А ты везунчик, — заметила она.
— Почему?
— Я на все согласилась бы, лишь бы дожить до твоих лет.
— Что поделаешь, мир полон сумасшедших, которые развлекаются, заставляя падать самолеты.
— О нет, я совсем не это имела в виду. — Она сняла форменный пиджак. — А то, что мне тоже хотелось бы в твоем возрасте оплатить услуги какого-нибудь парня. Но боюсь, что закончу свои дни, как мои бабушка и дедушка. — Она, смеясь, взглянула на Шабе. — У них уже давно с этим покончено.
— А твои дедушка и бабушка знают, каким ремеслом ты занимаешься?
Кэрол подошла к Шабе и принялась расстегивать на нем рубашку.
— Они знают даже о двух моих профессиях, но им не известна самая интересная. — Она холодно посмотрела на него. — Учти, я дорого стою. И у меня мало времени.
— У меня тоже. Более того, у меня совсем нет.
— Ты о чем? О деньгах или о времени?
Шабе подцепил двумя пальцами форменный пиджак Кэрол и осмотрел его.
— Какой у тебя тариф, милочка?
— Сто фунтов, красавчик.
Шабе продолжал изучать пиджак, который, казалось, вызывал у него почти детский интерес.
— Это много за то, что хочешь дать мне, и мало за то, что я могу получить.
Кэрол растерянно посмотрела на Шабе. Тот протянул ей пиджак:
— Одевайся. Голая ты мне не нужна. Ты нужна мне сегодня вечером именно в этой своей красивой форме.
— Сегодня вечером я работаю.
— Последний рейс в Лондон, знаю.
— Наркотики — нет! — решительно заявила Кэрол.
— За кого ты меня принимаешь? — с раздражением произнес Шабе. — Мне нужна всего лишь небольшая любезность. Пустяк. Одна совсем простая вещь. Пиджак. Потом сама назовешь вознаграждение за эту услугу.
Полицейский у служебного выхода из аэропорта посторонился, пропуская Томмазо Ланци, техника, обслуживавшего радарную установку, который после смены направлялся домой.
— Привет, Томмазо, — сказал полицейский.
Тот ответил ему жестом и поспешил к своей машине — «порш» цвета металлик, не машина, а просто восторг. Он осмотрел ее, смахнул пыль с крыши и наклонился, чтобы открыть дверцу, а открыв, обнаружил перед собой Контатти.
— Привет, Томмазо, — широко улыбнулся Контатти.
— Мы разве знакомы? — удивился техник.
— Нет, но у нас есть общие друзья.
— Кто вы такой?
— Человек, который зарабатывает много денег и дает возможность другим сделать то же самое.
— Интересная профессия, — с удовольствием отметил Томмазо.
— А вы в самом деле очень симпатичны. Почему бы нам не поболтать немного.
— Здесь или в баре на террасе?
— Нет, здесь слишком ветрено и слишком много народу.
— Верно. Вы на машине?
Контатти кивнул.
— Тогда поезжайте за мной, — предложил Томмазо, садясь в свой «порш».
Юрек стоял, прислонившись к спинке кресла, держа в одной руке рюмку с водкой, в другой — рюмку с минеральной водой. Он осушил их одну за другой, как обычно.
Сидя на диване, Мерилен смотрела на него, на гостиную, приведенную в полнейший беспорядок, — на полу валялись книги и бумаги. Она чувствовала себя ужасно виноватой и в то же время была совершенно покорена и подавлена властностью и грубостью Юрека. Она ненавидела, но при этом и восхищалась его манерой пить, этим губительным удовольствием.
Молчание нарушил телефонный звонок. Мерилен хотела встать, но Юрек жестом остановил ее и сам взял трубку.
— Алло? — Выслушав ответ, он сухо произнес: — Ее нет. Перезвоните вечером.
Кладя трубку, он пристально смотрел на Мерилен, но даже не подумал сообщить ей, кто звонил. Она тоже не спросила, кто это был. Он снова наполнил свои рюмки, оглядел комнату и остановил взгляд на телефоне.
Вдруг, словно ему неожиданно пришла какая-то мысль, прошел в спальню. Там тоже царил полный беспорядок. Шкафы были открыты, ящики выдвинуты, одежда и книги разбросаны по всему полу. Юрек прошел к тумбочке у кровати, где стоял другой телефонный аппарат, и включил автоответчик, однако на нем не оказалось никаких записей. Он резко повернулся к Мерилен, появившейся в дверях.
— Разочарованы? — спросила она усталым голосом, смирившись со всем происходящим. — Что же вы еще ищете?
— Какой-нибудь след, какое-нибудь доказательство, которое объяснило бы, почему я испытываю к вам такую неприязнь.
— Мне, однако, и без всяких объяснений ясно, почему вы так неприятны мне. Вы стена, а стены всегда вызывают неприятие.
Юрек с безразличием посмотрел на нее и прошел в гостиную выпить еще. Сделал он это мрачно, без удовольствия. Мерилен тоже налила себе двойную порцию виски. Она уже весьма опьянела, но, в сущности, именно этого ей и хотелось.
— Интересно, а как бы я повела себя, если бы при обычных обстоятельствах вы вздумали ухаживать за мной, — сказала она, рассматривая бокал. — Думаю, между нами ничего не было бы. Это невозможно, потому что в вас есть что-то такое, что вызывает у меня отвращение.
— Пейте лучше виски.
— Я едва знаю вас, но уверена, вы не способны любить.
— О нет. Это просто. Достаточно закрыть глаза и, уже не видя никого, просто вообразить себе женщину. Придумать. И молчать, самое главное, молчать, чтобы не помешать воображению и чтобы выдуманный образ пришелся по душе.
— А я ничего не вижу, ничего не в силах вообразить. И даже если могла бы… И вообще я совсем запуталась и уже ничего не понимаю.
— В таком случае напивайтесь. Вам теперь больше ничего и не поможет.
— Но тогда я не разрешу некоторые проблемы.
— А зачем их разрешать? К чему?
Она налила себе еще.
— Без проблем скучно, согласитесь?
— Но я предпочла бы все же обойтись без них.
