— Он приехал с женой?
— Нет-нет, не он. Приехал какой-то мистер из Лондона с запиской от посла… Даже два мистера. Я отвела им комнаты на втором этаже. Один сегодня утром уехал, а другой…
— Здесь?
— Да, он сказал, что ждет вас.
— Не знаешь, что это за мистер?
Джованна пожала плечами.
Мерилен улыбнулась ей, поднялась на террасу и, открыв стеклянную дверь, вошла в гостиную.
В пустой полутемной комнате все было в полном порядке. В небольшом камине горел огонь. И Мерилен, осмотревшись, прошла к нему, чтобы избавиться от ощущения холода, охватившего ее, как только она вошла сюда.
— Мисс Ванниш?
Она обернулась. Какой-то человек, появившийся, как ей показалось, из ниоткуда, шел ей навстречу. Высокий, элегантный, улыбающийся.
Тот самый человек с тонкими чертами лица и аристократическими манерами, который восемнадцатого октября хладнокровно убил в Вене у газетного киоска на площади Альберта Георгия Волкова, высокопоставленного чиновника КГБ.
— Прошу вас, мисс, садитесь. — Он указал на кресло. — Что будете пить?
— Скоч, спасибо. Без соды и льда.
Человек подошел к бару и приготовил напитки.
— Могу вообразить, что вы сейчас думаете. Непростительно, что я до сих пор не представился. — Он протянул ей бокал. — Прошу прощения. Дело в том, что я… что у меня нет имени. Или, вернее сказать, оно было, но я не помню его. За эти годы я так часто менял имена, что теперь и сам не знаю, кто же я такой. — Он сел напротив. — И поэтому, когда действительно необходимо, я беру себе фамилию… Контатти, кстати, в переводе с итальянского это означает контакты.
— Контатти…
— Не нравится? Явно вымышленное имя, это же ясно.
Он любезно поднял бокал. Они выпили.
— Если я так бесцеремонно занимаю ваше время, то лишь потому, что мне известно — ваши планы сорвались.
Мерилен внимательно слушала, пристально глядя на него. «Как он узнал об этом?» — подумала она.
Контатти широко улыбнулся:
— Я многое знаю о вас, мисс Ванниш. Поэтому советую не слишком удивляться, чтобы не задавать ненужных вопросов.
— Вопросы, на которые вы определенно предпочли бы не отвечать.
— Совершенно верно. Вы говорили кому-нибудь, что приедете сюда?
— Нет.
Контатти явно остался доволен ответом и согласно кивнул. После выразительной паузы он вновь заговорил, рассматривая бокал, который держал в руке:
— Вы когда-нибудь думали о том, что ваша работа, особая, деликатная, неизбежно касается и вашей личной жизни?
Она не шелохнулась, ничего не ответила.
— Вот уже три года вы выполняете, и с честью, надо отдать вам должное, обязанности секретаря посла ее королевского величества в Риме. Конечно, вас предупреждали, что следует быть очень осторожной в выборе знакомств и… дружеских отношений.
— И что же?
— Итальянские друзья… Иностранные друзья… Нужно уметь выбирать, не так ли? — многозначительно заметил он.
Она выпрямилась.
— Мистер… Контатти, не понимаю, к чему вы клоните, говоря таким тоном.
— Я имею в виду мистера Уэйна.
Она постаралась взять себя в руки. Однако не произнесла вслух вопрос, который хотела задать, и продолжала пристально смотреть на Контатти.
— Вы знакомы с ним меньше двух месяцев. А известно ли вам, кто такой на самом деле Питер Уэйн?
Он наклонился к ней, чтобы зажечь ее сигарету, и, заметив, что рука женщины дрожит, улыбнулся.
— Закончил филадельфийский университет по специальности социология, профессиональный дипломат. Мистер Уэйн уже восемь лет работает в ЦРУ. Его обязанности сотрудника торгового отдела в американском посольстве в Риме только прикрытие. Я действительно должен верить, что никто не предупредил вас о настоящей работе вашего… друга?
Она покраснела.
— Нет, мне никогда не приходило в голову собирать информацию о людях, с которыми я встречаюсь.
— Значит, вы не знали. Наш посол, наши сотрудники ничего не сказали вам…
— Даю слово. И могу также заверить, что никто никогда ничего не говорил мне и о вас, мистер… Контатти.
— И все же вы догадываетесь, какова моя роль, не так ли?
— Похоже… вы…
Контатти кивнул:
— Да. У вас прекрасное воображение, мисс Ванниш.
— И поэтому я вполне допускаю также, что Уэйн, прежде чем приехать в Рим, работал в Гонконге, Сайгоне, Сантьяго, Лиссабоне, Анголе, Родезии… И может быть, даже в Далласе!
— Может быть, не во всех этих местах, но в некоторых несомненно, если сегодня является главной фигурой ЦРУ в Италии.
Стараясь справиться с волнением, она прошла к бару и налила себе еще скоча. Контатти тоже поднялся и подошел к ней.
— Простите меня, мисс, у вас никогда не возникало впечатления, будто мистер Уэйн хотел бы знать некоторые подробности о вашей работе в нашем посольстве?
— Нет. Никогда. С другой стороны, мои обязанности довольно просты… А что, мы разве перестали быть союзниками Америки?
— Конечно мы союзники. Америка нас защищает. Почти всегда. — Он прошел к камину и поворошил угли. — А почему не состоялся ваш уикенд?
— Он… Уэйн… сказал мне, что у него возникло неотложное дело. Какая-то торговая делегация… нигерийцев.
Контатти произнес, как бы размышлял вслух:
— Нигерийцы… В Риме… В субботу… Непредвиденное дело. Несомненно важное, срочное.
— Думаю, это действительно так. Конечно. Он очень торопился.
Она поискала в сумочке сигареты и увидела, что оставила недокуренную сигарету в пепельнице. Контатти тоже заметил это. Так бывает, когда человек сильно волнуется. Он покачал головой, его это позабавило. И вдруг он заговорил совсем другим, намного более серьезным тоном:
— В нашей ситуации вам следовало бы знать, кто такие на самом деле нигерийцы мистера Уэйна. Это два шпиона чистейшей белой расы, два настоящих аса своего дела. Один — советский шпион, содержащийся в тюрьме «Форт Ленглей» в Соединенных Штатах, другой — американский шпион, находящийся в заключении в Москве. Две секретные службы, КГБ и ЦРУ, задумали обмен, который должен состояться в самое ближайшее время, и предполагаю, что под руководством мистера Уэйна. Разумеется, речь идет о сверхсекретной операции… хотя и до известной степени… — он улыбнулся и приложил руку к груди, — для нас.
Полковник Танкреди, пятидесяти лет, был сухопарым и почти лысым очкариком. Гражданский костюм придавал ему несколько непривычный облик — он походил на обычного чиновника, вырядившегося по случаю праздника.
