— Не слишком надейся, Истредд.
— Ого, — сказал чародей. — Что–то я слышу в твоем голосе. Верно ли я тебя понимаю?
— И что же ты такое понимаешь?
Истредд упер руку в бедро и вызывающе взглянул на ведьмака.
— Не будем обманывать друг друга, Геральт. Ты меня ненавидишь, я тебя тоже. Ты оскорбил меня, сказал об Йеннифэр… сам знаешь что. Я ответил таким же оскорблением. Ты мешаешь мне, я мешаю тебе. Покончим с этим как мужчины. Другого решения я не вижу. За этим ты пришел, верно?
— Да, — ответил Геральт, потирая лоб. — Ты прав, Истредд. За этим. Несомненно.
— И правильно сделал. Так продолжаться не может. Только сегодня я узнал, что уже несколько лет Йенна мотается между нами, как тряпичный мячик. То она со мной, то с тобой. Бежит от меня, чтобы найти тебя, и наоборот. Другие, с которыми она бывает в промежутках, в расчет не идут. Важны только мы двое. Так дольше продолжаться не может. Нас двое. Остаться должен один.
— Да, — повторил Геральт, не отнимая руки ото лба. — Да… Ты прав.
— В своей самонадеянности, — продолжал чародей, — мы думали, будто Йеннифэр не колеблясь выберет лучшего. Кто он будет, ни ты, ни я не сомневались. Дошло до того, что мы, словно мальчишки, начали похваляться ее расположением, не больше, чем те мальчишки, понимая, чем было это расположение, что оно означало. Полагаю, ты, как и я, обдумал все и понял, как сильно мы ошибались. Йенна, Геральт, вовсе не намерена выбирать между нами, даже если мы примем ее выбор. Что ж, придется нам проделать это за нее. Я не собираюсь делить Йенну ни с кем, а то, что ты пришел, говорит то же и о тебе. Мы знаем ее, Геральт, слишком хорошо. Пока нас двое, ни один не может быть в ней уверен. Остаться должен один. Ты это понял, правда?
— Правда, — сказал ведьмак, с трудом шевеля помертвевшими губами. — Правда — это осколок льда…
— Что? — не понял Истредд.
— Ничего.
— Что с тобой? Ты болен или пьян? А может, набрался ведьмачьего пойла?
— Со мной все в порядке. Просто что–то… что–то попало в глаз. Остаться, Истредд, должен один. Да, за этим я и пришел. Конечно.
— Я знал, — сказал чародей. — Знал, что ты придешь. Впрочем, буду откровенен. Ты опередил меня.
— Шаровая молния? — слабо усмехнулся ведьмак.
— Возможно, — поморщился Истредд. — Возможно, и шаровая молния. Но наверняка не из–за угла. Честно, лицом к лицу. Ты — ведьмак, это уравнивает шансы. Ну решай, где и когда.
Геральт подумал. И решился.
— Та площадка… — указал он рукой. — Я там проходил.
— Знаю. Там колодец, называется Зеленый Ключ.
— Значит, колодец. Да, у колодца… Завтра, через два часа после восхода солнца.
— Договорились. Приду вовремя.
Они стояли неподвижно, не глядя друг на друга. Наконец чародей что–то буркнул себе под нос, пнул комок глины и разбил его ударом мыска.
— Геральт?
— Что?
— Ты не чувствуешь себя немного глупо?
— Чувствую, — нехотя признался ведьмак.
— Мне полегчало, — буркнул Истредд. — Потому что я, например, чувствую себя последним кретином. Никогда не предполагал, что стану биться с ведьмаками не на жизнь, а на смерть из–за женщины.
— Я знаю, как ты себя чувствуешь, Истредд.
— Ну что ж… — Чародей вымученно улыбнулся. — Коль до этого дошло, коль я решился на шаг, столь противный моей натуре, значит… так надо.
— Знаю, Истредд.
— Конечно, ты знаешь также, что оставшийся в живых должен будет немедленно бежать и спрятаться от Йенны на краю света.
— Знаю.
— И, конечно, рассчитываешь на то, что когда она остынет, к ней можно будет вернуться?
— Конечно.
— Ну значит, все в порядке. — Чародей сделал такое движение, словно хотел повернуться, но после минутного колебания протянул ему руку. — До завтра, Геральт.
— До завтра. — Ведьмак пожал протянутую руку. — До утра, Истредд.
7
— Эй, ведьмак!
Геральт поднял голову от стола, на котором, задумавшись, размазывал пролитое пиво, вырисовывая фантазийные завитушки.
— Нелегко было тебя найти. — Войт Гербольт присел, отодвинул кувшины и кружки. — В трактире сказали, что ты отправился в конюшни, но там я нашел только лошадь и вьюки. А ты здесь… Это, я думаю, самая паршивая забегаловка во всем городе. Сюда заглядывают только последние голодранцы. Что делаешь?
— Пью.
— Это я вижу. Хотел с тобой поговорить. Ты трезв?
— Как новорожденный.
— Рад слышать.
— Что вам надо, Гербольт? Видите, я занят. — Геральт улыбнулся девушке, ставившей на стол очередной кувшин.
— Ходят слухи, — поморщился войт, — что вы с нашим чародеем решили укокошить друг друга.
— Это наше дело. Его и мое. Не встревайте.
— Нет, это не ваше дело, — возразил Гербольт. — Истредд нам нужен, на другого чародея нас недостанет.
— Ну так идите в храм и помолитесь за его победу.
— Не смейся, — проворчал войт. — И не мудрствуй, бродяжья твоя душа. О боги, если б не знал, что чародей мне не простит, то кинул бы тебя в яму, на самое дно, или выволок за стены парой лошадей, а то и велел бы Цикаде прирезать, как свинью. Но, увы, Истредд свихнулся на почве чести и не простит. Знаю, что не простит.
— Ну и чудненько. — Ведьмак допил очередную кружку и выплюнул на пол попавшую в пиво соломинку. — Мне посчастливилось. Это все?
— Нет, — сказал Гербольт, вынимая из–за пазухи туго набитый мешок. — Здесь сто марок, ведьмак, бери и выматывайся из Аэдд Гинваэль. Выматывайся. Лучше всего сделай это немедля, во всяком случае до восхода солнца. Я сказал, казне не вытянуть второго чародея, а посему не допущу, чтобы мэтр по дури рисковал жизнью в поединке с таким типом, как ты, из–за какой–то…
Он осекся и не докончил, хотя ведьмак даже не дрогнул.
— Уноси–ка отсюда свою паскудную харю, Гербольт, — сказал он. — А свои сто марок можешь засунуть себе в жопу. Уйди, меня начинает тошнить при виде твоей морды, еще немного, и я облюю тебя от шапки до сапог.
Войт спрятал мешок, положил обе руки на стол.
— Нет так нет. Я хотел по–доброму, но коли нет, то нет. Деритесь, режьте себя на куски, жгите заживо, разорвитесь на части ради девки, которая раздвигает ноги перед каждым, кто захочет. Я думаю, Истредд управится с тобой, ты, платный убийца, так что только сапоги от тебя останутся. А ежели у него не получится, то я достану тебя, еще его труп не остынет, и все кости тебе переломаю. Ни одного целого места не оставлю, ты…
Он не успел убрать рук со стола, движение ведьмака было настолько быстрым, что вылетевшая из–под столешницы рука расплылась в глазах войта, а кинжал со звоном вонзился между его пальцами.
