— Довольно, Лютик, — прошипел ведьмак. — Заткнись, черт побери.
Шван одернул мантию, стряхнул опилки и выпрямился, придав физиономии величественное выражение.
— Да–а, — сказал он. — Следите внимательнее за своими родственниками, купец Бибервельт, потому как сами–то вы, известно, вполне дееспособны. Если б я подал жалобу… Но у меня нет времени. Я здесь по делу. От имени городских властей призываю вас заплатить налог.
— Э?
— Налог, — повторил чиновник и надул губы на манер, который подсмотрел, вероятно, у кого–то более значительного. — Что такое? Вам что, от брата передалось? Занимаешься торговлей — плати налоги. Либо иди в тюрьму.
— Я? — рявкнул Даинти. — Я — торговлей? Да у меня сплошные потери, мать твою! Я…
— Бибервельт, — снова прошипел ведьмак, а Лютик украдкой ударил низушка по волосатой щиколотке. Низушек кашлянул.
— Само собой, — сказал он с трудом, изображая улыбку на пухлой физиономии. — Само собой, господин Шван. Ежели занимаешься выгодной торговлей, надобно платить налоги. Хорошая торговля — большие налоги. И наоборот, как мне кажется.
— Не мне оценивать ваши доходы, купец. — Чиновник соорудил кислую мину, присел за стол, из бездонных складок мантии извлек счеты и свиток пергамента, который развернул на столе, предварительно протерев стол полой накидки. — Мое дело считать и принимать. Да–а–а… Итак, подсчитаем… Это будет… хммм… это будет… Два пишем, один в уме… Та–а–ак… Тысяча шестьсот пятьдесят три кроны и двадцать копперов…
Даинти Бибервельт издал глухой вопль. Каменщики удивленно заворчали, трактирщик упустил блюдо. Лютик вздохнул.
— Ну до встречи, ребята, — горько сказал низушек. — Если меня кто–нибудь спросит, так я в тюряге.
2
— До завтрашнего полудня, — стонал Даинти. — Ну и сукин сын этот Шван, чтоб его скрутило, паршивца, мог бы и подольше подождать. Больше полутора тысяч крон, откуда мне взять до завтра столько наличных? Я погиб, разорен, сгнию в заточении! Нечего сидеть, говорю вам, дьявольщина, надо хватать эту дрянь, допплера! Мы должны его поймать!
Вся троица сидела на мраморной облицовке бездействующего фонтана, расположенного посредине небольшой площади, обрамленной роскошными, но исключительно безвкусными купеческими домами. Вода в бассейне была зеленой и чудовищно грязной, плавающие среди отбросов золотые ельцы натужно работали жабрами и раскрытыми ртами хватали воздух с поверхности. Лютик и низушек жевали оладьи, которые трубадур только что стянул с попавшегося на пути прилавка.
— На твоем месте, — сказал бард, — я бы отказался от погони, а стал искать кого–нибудь, кто одолжит денег. Ну поймаешь ты допплера. И что? Думаешь, Шван примет его в качестве эквивалента?
— Дурак ты, Лютик, хоть и бард. Схватив допплера, я отберу у него мои деньги.
— Какие деньги? То, что было у него в мешочке, пошло на покрытие урона трактирщику и взятку Швану. Больше там ничего не было.
— Лютик, — поморщился низушек, — в поэзии–то ты, возможно, и дока, но в торговых вопросах, уж прости, абсолютный нуль. Ты слышал, какой налог насчитал мне Шван? А за что налоги платят? Ну за что?
— За все, — отметил поэт. — Я так вон даже за пение плачу. И плевать им на мои объяснения, мол, пою я по внутренней потребности.
— Дурак, говорю. Налоги в торговле платят в зависимости от прибыли. Прибыли, Лютик! Понял? Этот паршивец допплер подделался под меня и занялся каким–то нечистым делом. И заработал на нем. Заработал! А я — плати налог да еще и покрывай долги этого голодранца, ежели он их наделал. А не заплачу, так — в яму, а там публично поставят, как на скотине какой, тавро и сошлют на рудники! Дьявольщина!
— Хе! — весело отозвался Лютик. — Стало быть, нет у тебя, Даинти, иного выхода, как тайно сматываться из города. Знаешь что? Есть идея. Давай обернем тебя бараньей шкурой. Ты пройдешь через ворота, крича: «Я овечка, овечка, бе–е–е». Никто тебя не узнает.
— Лютик, — угрюмо проговорил низушек. — Заткнись, а то ведь стукну. Геральт?
— Что, Дан?
— Поможешь схватить допплера?
— Послушай, — сказал ведьмак, все еще безуспешно пытавшийся зашить разорванный рукав куртки. — Мы в Новиграде. Тут тридцать тысяч жителей — людей, краснолюдов, полуэльфов, низушков и гномов, да, вероятно, еще столько же приезжих. Как ты собираешься отыскать его в такой тьме народу?
Даинти дожевал оладью, облизнул пальцы.
— А магия, Геральт? Ваши ведьмачьи чары, о которых столько болтают?
— Магически допплера можно обнаружить, только когда он в своем виде, а в своем–то он по улицам не шастает. И даже если б так, все равно магия не поможет, потому что кругом кишмя кишат слабые чародейские сигналы. У каждого второго дома магические замки, а три четверти людей носят амулеты, самые разные — против воров, блох, пищевых отравлений. Не счесть.
Лютик провел пальцами по грифу лютни, звякнул струнами.
— Идет весна, дождем повеяв теплым! — пропел он. — Нет, скверно. Весна грядет и солнце… Нет, черт возьми. Не получается. Ну никак…
— Перестань скрипеть, — проворчал низушек. — Ты действуешь мне на нервы.
Лютик кинул ельцам остатки оладьи и сплюнул в бассейн.
— Глядите, — сказал он. — Золотые рыбки. Говорят, такие исполняют желания.
— Так те красные, — заметил Даинти.
— Ну и что, какая разница. Черт возьми, нас трое, а они выполняют по три желания каждая. Получается, по одному на брата от каждой рыбки. А, Даинти? Не хочешь, чтобы рыбка заплатила за тебя налог?
— Почему же. А вдобавок пусть что–нибудь свалится с неба и треснет допплера по башке. И еще…
— Стой, стой. У нас тоже есть желания. Я, к примеру, хочу, чтобы рыбка подсказала мне окончание баллады. А ты, Геральт?
— Отцепись, Лютик. Балаболка.
— Не порти игры, ведьмак. Скажи, чего бы ты хотел?
Ведьмак встал.
— Я бы хотел, — проворчал он, — чтобы тот факт, что нас пытаются окружить, оказался недоразумением.
Из переулка напротив фонтана вышли четверо одетых в черное людей в круглых кожаных шляпах и медленно направились к бассейну. Даинти, оглянувшись, тихо выругался.
Из улочки позади них вышли еще четверо. Эти, приближаясь, заблокировали переулок. В руках они держали какие–то странные кружочки, напоминающие свернутые ремни. Ведьмак осмотрелся, пошевелил плечами, поправляя висящий за спиной меч. Лютик икнул.
Из–за черной четверки вышел невысокий мужчина в белом кафтане и коротком сером плаще. Золотая цепь на его шее поблескивала в ритм шагам, стреляя желтыми отблесками.
— Ляшарель… — простонал Лютик. — Это Ляшарель.
Черные люди у них за спинами медленно двигались к фонтану. Ведьмак потянулся за мечом.
